У влюбленных лица

Любви чарует наважденье,
Нетленен чувственности пыл,
И вечное сердец горенье,
Нас взрывом света ослепил.
Ума в любви нейдет мысленье,
Ума видно веков бессилье,
Здесь чувств немыслимо теченье.
Влюбленных душ видно всесилье.
Сбери поэтов всех веков,
Увидите в любви блужданье.
И вам не хватит всех стихов
Дать поцелую описанье.
А уж для высоты любви глубин
Бесплодно вечное исканье.
Словами не достичь любви седин,
В бессилье дайте покаянье.

- Какого черта!
Капитан был зол. Он перехаживал, "майора" - не светило. А ведь пахал он, как двужильный вол, тянулся к звездочке...
Ну, разве не мудила?
А в результате - дома нелады. Жена-красавица - ведь извелась, бедняга... И протопить, и натаскать воды, и обиходить дом - а все одна. Трудяга, она-то сызмалу привыкшая к работе, но ведь хотела, чтоб - за мужниной спиной... А он, слепец, и днем и ночью - в роте. Какая тут семья? Ну, прям хоть в голос вой...
- Какого черта!
Кто-то был...

Смахните со стола мои черновики...
В них не найти прозрений и пророчеств,
в них - только боль двух наших одиночеств.
О, как же мы с тобою далеки...

Смахните со стола мои черновики...
Мы далеки с тобой, чертовски далеки...

Смахните со стола мои черновики...
Там нет красивых слов и выражений,
так только ты - туманным отраженьем.
О, как же мы с тобою далеки...

Смахните со стола мои черновики...
Мы далеки с тобой, чертовски далеки...

Смахните со стола мои черновики,
ветрам...

зарази меня собою
зарази меня душою
и влюбленною весною
с анашою

разрази меня судьбою
разрази меня балдою
намагничен я тобою
под звездою

две уточки белые
мирно покачиваются
на темной ряби канала


***
слепят солнечные блики
танцующей весны
теплая сонливость в голове


***
вспенил бурунами
воду за кормой
катер прогулочный


***
теплые ласковые ветерочки
обвевают нежным дыханием
словно женщина весенняя


***
прохожу мимо мерса
изгибаются отражения
в черных стеклах


***
под солнцем на скамейке
задумчивая с книгой дама
а в ногах песик свернулся
уютно


***
парусник у набережной
мачтами в неба...

Заброшенный дом, песок и обиды,
Все тайны любви он хранит…
Ночь вновь разгонит ночные флюиды,
Сумрака мрачность в доме том спит…
А было веселье, солнце и радость,
Двое влюбленных встречали гостей.
Куда улетела вся эта сладость?
Куда разбежались толпы друзей?
Остались лишь он и она – на часок,
Пришел миг друг с другом прощаться…
Последняя ночь – еще хоть разок
В любви друг другу признаться…
Уйти за порог, закрыть все засовы
И выкинуть в море ключи…
Не снять им небесные эти оковы...

всё
выдавил
художник
из всех тюбиков
растекается палитра
всеми цветами
радужным маслом
завораживающе переливается
медленно
красный втекает в желтый
наблюдаю забыв про все
такая любовь


***
ой
отвалилась пуговичка

подумаешь
ну и фиг с ней

но остальные пуговички
запищали ультиматум:

или подбери ее
или мы тоже отвалимся!

подобрал
прячу в карман


***
мертвый город
видит сны
и рождает нас
словно божество
слепое
непрощением
тысяч глаз
запорошит метель...

Нет, это - не любовь
и не влюбленность,
А просто страсть, сводяшая
с ума!
Спокойной жизни роковая
невозможность,
Огонь, испепеляющий
до тла...

Цветущий сад, укромный уголок.
Влюбленные целуются в беседке...
Кружит над лампой нежный мотылек.
Мадам грустит, тоскует птица в клетке.

Красавица, единственная дочь.
Студент, умен, интеллигентен, беден...
Бессонница. Длинною в вечность ночь.
- Мадам, карета подана, мы едем.

Бежать! Навстречу счастью! Налегке!
Морская даль, мечты, корабль, мачты...
Все в прошлом и дрожит платок в руке.
- Мадам, я умоляю Вас, не плачьте!

Коварство и любимого арест.
Презренье, ядовитые насмешки...

На старой лавочке, в старом дворике,
Где липы кивают мохнатыми шапками,
Где игрища спорятся детскою сворою,
Дышало счастие воздухом сладким.

Носилось дворами, да лузгало семечки,
Срывало траву, да подъездами пряталось,
Искало себе влюбленность беспечную,
Да нежным стеснением от нее маялось.

У ржавых качелей, в тихом дворике,
Где пахнет черемухой, грушей и яблоней,
Кострищем с картошкой, меж тропок окольных,
Сидела душа на знакомой завалинке.