Царь

Есть рожденье второго дня,
Есть веков неразрывный звон,
Поцелуй же за них меня,
Ветру знойному в унисон.

Я не знаю, то – сон иль явь,
И к чему мне такая блажь?
От меня лёгкий след направь
К отголоскам былых пропаж.

Уходи, презирая ночь,
Звёздной тени стряхни вуаль!
Ты – грядущего века дочь,
Не коснётся тебя печаль.

Будь надменней и всех сильней,
Будь прочней самых жёстких струн!
В основанье счастливых дней –
Голубое слиянье лун…

Я ж – минувших столетий сын.
Не боярин, не...

Грядёт Великая эпоха
Любви, Духовной силы, Света.
В Любви созреет наша кроха
И воспоёт Душа поэта
Прекрасный свет и жизни дар,
И разольёт Любви нектар.

Грядёт сияния эпоха
Любви духовной, Мира, Света
И будет счастье, много смеха.
Так улыбнёмся в час рассвета.
Мы выдержим в Любви пожар
И отряхнём себя от чар.

Грядёт, грядёт Любви эпоха.
В огне, заботе и во славе
Созреет искра - наша кроха,
Горит звезда в её оправе.
В звезде заложен наш алтарь,
Чтоб возродился...

Что вижу я и в день весенний, и в лютые морозы?
Вокруг сплошные угнетенья и угнетённых слёзы.
Их некому утешить было вчера, им гнёт не скинуть
И безутешно до могилы под солнцем гнуть им спину.

Кто угнетённых всех утешит? Силён их угнетатель,
И каяться в деяньях грешных ему с какой вдруг стати?
Всех мёртвых ублажил тогда я, сильнее чем живущих.
Ведь их никто не угнетает и жалостью не мучит.

Чем умирать, прожив в обиде - так не родиться вовсе
Всё лучше, чтоб злых дел не видеть...

«Пришёл я в сад мой, чтобы про запас
С собою взять цветов и благовоний.
Ведь к милой я собрался в поздний час,
А кто меня с цветами остановит?

Набрал я мирры, мёда я вкусил,
Чтоб силы для возлюбленной набраться.
Со мной друзья. Их тоже угостил
Вином в благоухании акаций.

Спиртное запивали молоком
От коз моих, пасущихся средь лилий.
Рекомендую тем, кто незнаком,
Рецепт подобный люди позабыли.

Вино пить с молоком, совсем не блажь,
Возлюбленным особенно полезно
Для смелости...

Господь - мой щит и оправданье
от сатанинской клеветы,
Он мне готовит одеянье
для входа в мир моей мечты.

Он защищает от напасти
врага души, Мой Царь и Бог
хранит в Своей прекрасной власти,
и в этом я не одинок.

Он от грехов меня спасает
и в Царствие Своё ведёт,
и мысли тайные все знает
(мои) как есть наперечёт.

Бог - веры щит и упованье
на лучший мир - и в небесах
закончится мой путь страданья
с молитвой к Богу на устах.

Не по душе мне цепи синих гор
с короной снеговой.
Они сужают кругозор
непроницаемой стеной.
Ты видишь только камень, снег,
тумана облачную хмарь.
А кто здесь - человек? -
пустячный миг, а не природы царь.
Пусть вами восторгаются другие.
Вы для меня - враждебная стихия.

Не лучше даль бескрайняя морей
с упором в горизонт.
Не зацепиться взгляду в ней.
Ты - тля, а море - мастодонт.
Когда оно благоволит,
курортной балуясь игрой,
когда оно штормит,
сметая все неистовой волной...

Снова ветер-бродяга, большой чародей,
движет тучи свинцовые грозной волной
и валы океана сильней и сильней
поднимает до неба могучей рукой.

И сжимает эсминец в объятиях злых
океан Атлантический, мрачный герой,
принимает потоки из туч грозовых
и бросает на скалы огромной стеной.

Небеса ярким сполохом молний горят,
освещая картину восставших пучин,
и пунает нас грома суровый набат -
то гремит царь морей Посейдон властелин.

Ветер, вечный бродяга по шару земли,
взбудоражил своею...

«Препятствий много для любви,
Не все они преодолимы.
Мгновенья краткие лови,
Пока со мною ты, любимый.

О, если бы ты был мне брат,
Тебя при встрече целовала
И обнимала бы стократ.
Меня молва б не осуждала.

В дом матери моей ввела б
Тебя по родственному праву,
Отмыла б ноги добела,
Постель стелила бы на травах.

В саду сокрытые листвой
Лежали б мы под птичьим гвалтом.
Когда бы не был ты левшой,
Рукою правой обнимал ты

Меня, другая - под главой.
Когда устроимся под древом...

Играют звезды в сени древ,
Их серебро вплелось в наряды,
Неслышен танец юных дев -
С луной купаются наяды.

Уснул в кувшинках старый пруд,
Как вздохи лилии плывут.
Скатился свет на край воды,
Покоем нежатся сады.
Преданьем сказок поглощён
Лес тихо погрузился в сон.
Лишь только Бес на берегу
Кричит, что любит он Ягу,
А та, признаньем смятенна,
В ветвях запуталась она.

Затих Эфир, томленья полон,
И слышит голос из-под вод он:

Холодно милому спать в глубине,
Милый всем телом...

Дрожит взволнованно перо,
Передавая тень смятенья,
В этот ответственный момент:
Среди познания миров,
Среди науки просвещения,
Считает дни...
Не школьник, не студент -
Распутный абитуриент.

И ищет сладостный сегмент
Он лишь во времени потоке,
И либерал, интеллигент,
На все земельные пороки
Навесил просвещенья тент.

Дрожит перо в руке холодной,
Горячий ум рисует вид:
Беспрекословно и свободно,
Я все смогу, я все успею,
Я все сомненья одолею,
Как Голиафа - царь Давид