Тройственный союз

По ленте грязного шоссе
Летел на юг орёл бескрылый,
По Средне-русской полосе
Неведомый влекомый силой.

Но жизнь невидимых преград
Всегда полна весной и летом.
Того ж, кто позабыл об этом,
С прибытием поздравить рад
Больницы выцветший фасад..

Кювет кивает зло и сухо.
Визг тормозов, панелевоз,
Удар, оторванное ухо,
Расплющенный в лепёшку нос
И сотрясенье до основ
Что сохранилось от мозгов.

Что о войне он думал мало,
Орлу досталось поделом -
И не таких орлов...

В России служба МЧС могучей стала!
Раньше она хиленькой была...
но так с огнём, она не играла...
Хоть не оснащённой была и очень слабой,
Но гордилась своею непобедимой славой.
Пожаров, таких как вот сейчас,
В Советском Союзе меньше было у нас...
Численность пожарных, маленькой была,
А в тушении пожаров... уменьем слыла.
Зарплату невеликую пожарникам платили,
А работу они свою, все тогда ценили...
В МЧС штаты сейчас расширили,
Зарплаты всем в несколько раз повысили.
Техникой...

Зима… Мороз, а мы в окопах
С одной винтовкой на семерых
Тут началась артподготовка
Очередная фашистская уловка...
Таких дождей, раската грома
Наш солдат... не слыхал в мирное время дома...
Советский наш солдат... так же не слыхал и не видал,
Как здесь фашист... родную землю быстро занимал...
И как снаряд фашиста –
Сжигал советского танкиста...
На куски… Живые тела на поле боя разрывал
И землю так кругом мешал...
Она от крови вся багровела
И не было страстям придела...
Снег той...

Мы в детстве совковом, в дворовых боях,
Стреляли друг в друга прицельно,
И шпульки хлестали по телу, но я,
От боли кривился, но вёл свой отряд
К победе, как Жуков под Ельней.

Фашисты уроды – гранаты для них,
Своим – кому флаг, кому орден,
И «Гитлер капут!», ну а если же - «Nicht!»,
То значит, противник в геройство не вник, -
И скоро получит по морде…

Возможно, что враг был в окопе ином,
И путь преградили нам танки,
Но, видно, судьбой сохранить не дано…
И тёмной воде предпочёл...

Шар Земной вдаль летит сквозь столетия,
В них витками считая года.
Пятьдесят раз на нём весну встретил я,
Пятьдесят раз зим знал холода.

Снова май, с юга птицы вернулись,
Нам на крыльях весну принесли.
Позади пустота зимних улиц,
На газонах цветы расцвели.

Перемен время всё изменило,
Нет империи где был рождён.
Не спасла её армии сила,
Был Союз на развал обречён.

Не грущу о погибшей империи,
Жаль мне тех кто погиб вместе с ней.
Тех кто свято в её нужность верили,
И в утопию...

Снежок и Снежинка на Севере тут
В избе ледяной уже долго живут.
У них есть сыночек по имени Градик
И водят они его в северный садик.

На санках катаются вместе и лыжах
Знакомства имеют с Моржом, белым Мишей.
Бывает, что в отпуск Пингвин приезжает,
Он очень их снежный союз уважает.

Недавно второй появился сынок,
Решили назвать его просто Ледок.
Вот так и живут. ни о чём не печалясь,
Зимою на юг погостить отправляясь.

Сергей Прилуцкий, 15.05.2012

Незримой силою-движИмы-
Мы отправляемся в пути-
Доселе,столь-непроходимы,
Но есть желание-дойти-
До брЕга дальнего,родного,
Куда,давно,звала душа,
И разобраться,неспеша,
В сплетенье-танца-рокового:
К чему вся-эта-суета?
И,что сулит нам-жребий-сей?
Союз-сердец?Или-страстей-
Соединяющих уста?
Одно я знаю,неизменно!-
В непостоянном мире-тленном-
Любовь прогонит стыд и страх-
Она безгрешна,и в грех

Пора подумать об ином,
А я о счастье всё мечтаю.
Хочу сойтись с тобой в бином,
Мой одночлен давно скучает.

Давай же в скобки заключим
Союз двух разных элементов,
Друг другу сложности простим
Оставив ясные моменты.

Разложим уравненья лет
На ключики простых решений.
И сообща найдём ответ
По всем вопросам отношений.

Сергей Прилуцкий, 30.05.2012, Алатырь

В этом году...

В этом году мы имели великое пришествие энергии.

До этого все было проще и сомнительней.
Однажды летней ночью, я добираясь к дружку,
имел встречу с двумя девушками.
Блондинку звали Свобода.
Брюнетку звали Бизнес.
Мы поговорили, и это они
рассказали мне обо всем.

(55)

Кровь на улицах

Кровь на улицах
Я по щиколотку в крови

Кровь на улицах
Я по колено в крови

Кровь на улицах
Города Чикаго

Кровь поднимается
Преследует меня

Кровь на улицах
Река...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...