Тропарь

Величаем Тя, /
Живодавче Христе, /
нас ради ныне плотию Крестившагося /
от Иоанна /
в водах Иорданских.
Тропарь Крещению Господню

Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, /
троическое явися поклонение, /
Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, /
возлюбленного Тя Сына именуя, /
и Дух в виде голубине, /
извествоваше словесе утверждение. /
Явлейся Христе Боже, /
и мир просвещей, слава Тебе.

Вей, суховей! Вей!
Мед луговой пей!
Голос тогда твой
перекречит вой,
вопли толпы, бред -
будто мертва Русь.
И через сто лет
я не уймусь. Пусть
Все говорят, что
метит душа в рай,
и воронья сто
тело клюёт стай,
пьют упыри кровь,
вен растянув сеть.
Пусть говорят вновь:
не отвратить смерть,
доля Руси - крест,
сын ей - тупой смерд.
Я же возьму шест
и вдоль болот. Твердь
где-то ведь есть. Верь.
С песней найдем путь.
Прочь убежит зверь.
Голову не гнуть.
С песней жива Русь...

Мы, как всё, конечно, не бессмертны,
Жизнь прошла как летом белый пух.
Нет зубов,жую одни паштеты,
На два уха безнадёжно глух...

На дорогу б ночью может вышел,
Ведь в "толстовстве" не обрёл добра,
Но сапог давно на ладан дышит,
Жалко, прохудились прохоря!

И шубейки нет на голо тело,
Да и ножик вроде не припас
И при мысли этой поплохело,
За бутылкой сбегаю в лабаз...


Навещу по лестнице соседа,
Посидим за чаркой до утра...
Ну, а как с бутылкой встречу Бога,
Не оставшись...

Я - лишь недолгий стих,любимая моя,
Я - лишь недолгий звук, возможно,самый малый,
Исповедимый путь до переправы,
Наречие скупого бытия,
Случайный ряд случайных величин,
И звук вещей, и их перемещенье,
И смысл букв в патетике вращенья,
Так смертно ищущий причину всех причин.
Дождь,клавиши и ночь
И тридцать восемь фуэте листа,
Соната лунная и тень над пятой строчкой.
Изнанку нот не запечатать точкой,
Тропарь к тропе,
К звучанью пустота.
А ночь так непростительно длинна.
Как много...

В одном далёком королевстве жил очень бедный Дровосек,
Он не служил в доходном месте, рубил в лесу дремучем трек.
Чтобы Король и Королева могли промчаться с ветерком,
Свернув у озера налево, стрелой влететь на автодром.
Он жил у берега в лачуге, с супругой долгих тридцать лет,
Ловил плотву коту-ворюге, берёг топор, как амулет.
Но вот однажды поскользнулся, и друга в воду упустил,
Что впал практически в безумство, из сил последних голосил.
Узрев трагедию мужчины, Господь решил ему помочь...

А у мёрзлой стены
всё ютятся, чернеют сугробы.
Вот, гляди, намело…
Отогрей-ка, а ну-ка, попробуй!
И откликнется клён –
шевельнёт, разминаясь, кистями
и на низкое небо
грачей нашвыряет горстями.
Вот и снова весна…
нет, не так – равномерно, на вдохе
языком и губами
опробуй кириллицы крохи,
и тогда ты поймёшь,
что вернулся на круг, на дорогу
по ожившей земле
к отдалённому,
к ближнему,
к Богу…
Ах, и, правда, весна!
И как будто угодник безгрешный
ты по саду идёшь
не с крестом, а...

Перешептали каждое из нежных...
Такими алыми, что замирало небо
Такими белыми, что падала земля


По осенней земле восходящие вдаль
Пересказанные голоса,
Перевернутые словари...
Если любишь, то себе ты возьми,
Этот ветер в вечерних цветах переспелых.
В этом долгом покаянье полей
Это мнимое погребенье... напрасность ль?
Крылья пчел и ветви тополей,
Всё иголке божьей сопричастно.

Не скорми мое сердце имени
Рассмотри молчание на ветру...
Что не выдержит твой алтарь?
Времени...