Тронуть

Нет, не верно то сужденье:
Дивной осени пора
Есть прекрасное мгновенье
Вдохновению пера.

Осень дивная! Все ж редко,
Кто тебе в душе не рад,
И листва струится с веток,
Как злаченый звездопад.

Воспевал великий гений
Ту прощальную красу...
Столько пылких вдохновений
Я с тобою не несу.

Остывающие ветры
Свежесть утра холодят,
И дожди сереют, блекнут,
Друг за другом льют подряд,

И сиди два дня хоть кряду,-
Не напишешь пару строк.
Лишь заметишь: листопаду
Тесно в сырости...

И там, где море сходится с землей,
И Хаос на порядком власть имеет,
Уран в тумане дивный и седой,
Над этой бездной и над небом реет.
Он столько лет и тягостных веков
Смотрел на землю и взирал на небо,
Но мир еще туманный и пустой,
Знаком им не был, и любим им не был.
Что в этом мире? Только суета,
И даль темна, и нет еще ответа.
И мать –земля, родивши без отца.
Его забыла. В облаке рассвета
Он вступит в брак, и дюжина детей,
Титанов деловых являя миру,
Он будет жить легко и без...

В вихре осени золотой
Догорает закат свечой.
Я кленовою пятернёй
Тихо трону твоё плечо...

Я снежинкой в ладонь твою
Опущусь, не боясь огня
Лишь бы в облаке белых вьюг
Ты увидел, узнал меня...

Я с небес упаду звездой,
И покинув свой дивный край
Стану сбывшеюся мечтой,
Лишь желание загадай...

И всё-таки Апрель…, пусть пасмурно-холодный,

И грязный, словно пёс, живущий во дворе,

Ненужный никому, и ни на что не годный,

Тоскующий с дождём по ласковой руке.

А снег ещё лежит, разбитый и колючий,

Сжимаясь в мрачный ком, весь в язвах талых пор,

И синий звон пока заляпан серой тучей

От краешка земли, до Воробьёвых Гор.

И всё-таки Апрель… - ветра уже теплее,

Несут с собой стрижи все запахи морей,

И акварель вот-вот прольётся на аллеи,

И скроет зелень трав...

Тихо ночь на лес ложится,
Вихрем по небу кружится
Зоркий филин. И звезда-
Солнце имя ей-всегда
В этот час уходит с трона,
И блестящая корона
Надевается Луной.
Ведомо лишь ей одной.
Как с ее приходом свет
Тьмой становится.Карет
Вдруг раздался громкий шум-
Это Черный Всадник,кум
Темной Ночи всемогущей
Известил о ней, секущей
Солнца светлые лучи.

Исполинские мечи,
Должно быть, самой Афины,
Раскололи вдруг графины
С в них налитой тишиной.
Превратился в мир иной
Вековой...

В предгорьях Герата раскинулся Город,
Столетьями правили градом монархи,
Спесивы, коварны, сановные воры,
Казну изводили на жемчуг и бархат.
На скачки и войны, на новых наложниц,
Все помыслы только о собственном благе,
Но дальше так жить в нищете невозможно,
Народ закипел, забурлил в передряге!
Собрался Совет из старейших, мудрейших:
«Как можно без бунта убрать самодержца?!
Пусть будут ему – карнавалы и гейши,
Смиренье людей и златые одежды!
Но вот по прошествии выбора срока
Обязан...

Пожилой уж котёнок стоял на мосту -
Пожилой, а в душе всё ребёнок.
Он видел, как клён полоскал бересту,
А в реке отражение - клёна

Он думал о прожитой жизни, смеясь,
Он знал, что уходит на время -
Как с трона уходит отверженный князь,
Но в возвращение веря

А дождь моросил, и, пройдя по реке,
Добирался до досок моста,
А клён лишь бесшумно шептал вдалеке,
И ласкала его береста

Котёнок был рад, что присутствовал там -
В обостренье гармоний природы,
А дождь всё шагал по полям и...

Был купол неба ночью соткан, кому-то спалось на курорте,
Он не прошел ещё по сводкам, погибших на Восточном фронте.
Но сердце матери кровило, порой идти переставало,
Беда в предчувствии щенилась и до утра не отпускала.
Сын был в спецназе Армавирском, косынкой лихо лоб повязан,
Служил с разорванным мениском, хоть мог сказать, что не обязан!
«Но это, мам, такая радость, мужчиной стать, а не пижоном,
В бинтах вернуться, обожженным, но ощутить победы сладость!»
И вот они под Новолаком...

Когда тобой владеет страх,
О, сколько же в душе печали,
И видишь ненадежность благ,
И ложь за сладкими речами.
И ум гадает для себя,
Боится в чем-то ошибиться,
Врагами видятся друзья
И хочется похвал добиться,
Чтоб как-то в чем-то устоять,
Чтоб непредвиденное встретить,
Где надо – лучше промолчать,
Где надо – лучше не заметить,
Где надо – лучше услужить,
Где надо – лучше затеряться,
Не осуждая – осудить,
Но так, чтоб в том не признаваться…
О, сколько ж страха за себя,
О, сколько...

Излечи меня от черных дорог в никуда,
от грязных обочин, наевшихся трупным снегом,
от пустых обновлений
весны, где трава
словно лед, не жива,
не обожжена,
лишь припудрена призрачным солнцем.
Вещи становятся вещими,
когда мы больны.
Даль становится долей,
когда в сердце умер огонь.
Я верю в тебя бесконечно
по-детски, смешно, но ведь ты
способна сказать моей боли –
не тронь,
сказать взгляду –
свети молнией августа.
И пусть вечер нависнет усталой заплатой
и разобьется волной...