Топота пыл

«…Свеча задумчиво льёт свет»,
И капли воска застывают
Вопросом на столе. Рассвет.
И тени призрачные тают.

Скелет решётки чётким сном
В сознанье входит жёстким шагом.
Кромсает, как палач, ножом
Иллюзий красочных отвагу.

Сжимают пальцы прутьев лёд.
Бессилье холодом по телу.
Шагов рассчитанный черёд.
И вечность дней, пришитых к делу.

Огонь поблек. Вновь маята.
Задуть свечу. И мысли – роем.
Шаги. Металла стук. Куда?
На выход. На прогулку, строем.



***
Продолжение...

Сентябрь поначалу – голубой.
Случится позже перемена цвета…
Идет сороковое бабье лето,
Ты с поднятой его встреть головой.
Туманным холодком тревожит мгла.
Забудь о ней, о том, что жизнь уходит,
Что ты жила «как будто бы» и «вроде»,
Любима, как хотелось, не была.
Забудь, что все надежды не сбылись,
А что сбылось? Работа, дом и дети,
И счастье будто искупалось в Лете,
И тропки все отныне – только вниз…
Забудь. Сороковое – что с того?
На смену красоте приходит опыт,
А старости еще не...

Длинный, высокий, прямой коридор,
Тёмно-зелённые, грязные стены.
Каменный пол — возле плинтуса сор,
А потолок, цвета мраморной пены.

В воздухе призрачный свет — неживой,
Пусто, а в той пустоте гулкий шёпот.
Что-то о чём-то всё спорит с собой,
Шорохи, плачь, вдалеке где-то топот.

А из стены призрак вдруг появляется,
Зыбкий, как в мутной воде силуэт.
Медленно, плавно ко мне приближается,
Странно — лица у него совсем нет.

Призрак не может врать, и правду скажет,
Он говорит правду...

Окончив речь, с учениками
Пришёл Он в Гефсиманский сад,
Чтоб со сложёнными руками
Молитвой смыть сомнений яд.

Тотчас, призвав Петра с Собою
И Зеведеевых сынов,
Сказал: "Я здесь сейчас открою
Пред Богом сердце. Вы же снов

Остерегайтесь. Вам отдельно
Скажу: ночь эта Мне страшна.
Душа Моя скорбит смертельно,
Поддержка ваша Мне нужна".

И отойдя, молился: "Отче!
Из сердца Сына вынь копьё.
Утешь Меня средь этой ночи,
Узри страдание Моё!

Ничто пред смертию не краше,
Чем жизнь...

Разжимает веки громкий топот мух,
Жизнь включила краски, где то после двух.
Мокнет чья то мелочь в банке из под шпрот.
Что за день, в котором все наоборот.

Вроде не ложился, но пора вставать,
Снова обманула смятая кровать.
Хрипло надрываясь, спорят как всегда,
Кто из них сильнее, водка и беда.

Ровно и бесстрастно врущие часы
Режет на закуску палка колбасы.
И играя в скуке коробком пустым
Курит сигарета, втягивая дым.

Брызгая рассолом, как заправский спец,
Лезет на тарелку...

Последний царь давно низложен
И дышит вольно каждый человек.
Но, Боже, как они похожи –
Потемкинский и двадцать первый век.

Желчь сухаря и сладость злата,
Тяжелый стон и похвальба.
Извечностью своей проклята
Простая русская судьба.

Швыряют в ночи сытый топот
Огни благотворительных балов.
Но как всегда, не слышен ропот
Лихой нуждой изъеденных дворов.

О скорбной участи народа
Ленивый бездарь лишь не говорит.
Явилась, вскинулась порода,
Из коей вышел новый фаворит...

Плачут крыши и ботинки,
Тротуары потекли;
Синева последней льдинки
Тает в месиве земли.

Всюду грязь, и шум, и ропот
И никто уж не поймёт:
То ли то весенний топот,
То ли осень вновь грядёт...

Мордой - в салат...
Пеплом деньги - на ветер...
Утром
чеку
отрывая
будильника.
Ору: супостат,
Мы - не сукины дети,
Даешь,
рассольное
нутро
холодильника!

Нету сугробов -
И повымерли Йети,
Кончились
в муках,
глазенками
хлопая.
Дернулся глобус
И съехал навеки
Долой
с орбиты
от шума
и топота.

Голову вжать,
Перегрузка от темечка,
Слышали,
знаем,
вытирая
испарину,
К чертям, твою мать,
Потолок, пол со стенами,
Парю
в невесомости...

Надрывно шумит тополь,
хлестая июньскую синь жарким шепотом листьев.
Слезятся глаза – ветра топот,
ветра дыхание чистое с привкусом
свежей симфонии дальнего берега моря.
Утро убьет полдень, полдень сожрет вечер
парящим закатом, вскоре
мою долю разделит ночная млечность –
словно туман,
словно слово немого,
заговорившего тихим лунным сияньем.
Там – надрывно шумит тополь; там –
хлестая июньскую тьму выжатым шепотом листьев
слезятся звезды,
путаясь в мыслях
высотою полета и созерцанья...

третий день.смеркалось.
может хватит "Хой "кричать
но не долго нам осталось
скаро будут разгонять.

все уедут.опустеет.
целый год пройдет как миг
снова ноги онимеют
топот слышен.дикий крик.

никого мы не забыли
ни валеру с его пловом
у его же зама были
дядю сашу вспомним словом

вот и он.пришел родимый
крикнул хой друзья мои
здравствуй рок ты мой любимый
фаны мы пришли твои.