Тонкие измерения

Кто в утреней тиши
узнает путь своей души
пусть не сейчас, но это будет
он сразу землю позабудет
уйдя в иное измерение
он позабудет страх сомненье
и обретет покой душа
безмолвным утром не спеша.

Подождите, сударыня, всё скоро будет как встарь -
Как два года назад или три, или пять.
Извините, сударыня - очень живучая тварь -
Воскресает опять и опять.
Я ломаю ей тонкие кисти, что звёзд горячей,
Но они отрастают путём колдовства.
Вновь рисуя в душе моей залы, где сотни свечей,
Где с груди Вашей нежной скользят на паркет кружева.
Ради Вас, госпожа моя, грустные эти бои
С тем, что странно не бьётся, не рубится напополам.
То, что нет мне покоя, проблемы, конечно, мои,
Но пока ЭТО...

Я открою тебя, чтобы снова взлететь
и увидеть дубов грациозные кроны.
Так хочу, чтоб под трели певучие впредь,
как в сосновом бору, просыпались пероны.

Голосят журавли над безлюдным плато,
как мозайку сложив эпизод из сонета.
Их нескладный напев - нераскрытый бутон.
Ласкутами стезей наша юность одета.

Пусть империя слез изовьется дугой,
колоритом интриг проходя по этапам.
Где желаний узор - просто узел тугой
в плотной пряже разлук, обозначенных крапом.

Мы сольемся в дуэт, но...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

На крыше небоскреба, где даже звезды ближе,
Чем призрачные лица оставленных друзей,
Присел он на минутку, я эту маску вижу,
Молчит о чем-то снова усталый чародей.

Смешить их надоело, пугать их неохота,
Они как дети снова смеются и рыдают.
На крыше небоскреба во тьме он ждет чего-то,
И дальние планеты ему надежду дарят.

А вдруг в том измеренье потом он станет магом,
Над миром пронесется, как яркая комета,
И сорваны все маски – надежда и отвага,
Еще ему остались, и затерялся где-то...

Рифм верстовые столбы
Ночи привычно меряют.
Вежливы, или грубы?
Я им внушаю доверие.

Суть человеческих драм
Или побед немыслимых,
С болью напополам,
В тонких листках исписанных.

Требуют, спать не дают,
Выхода, может смирения.
Рвется сквозь серый уют
Новое стихотворение.

Сердце сжимают в кулак,
С ложью не соглашаются.
Рифмы печатают шаг,
Нравится или не нравится.

Рифмы не смогут понять
Черновиков просроченных.
Небо старается внять
Силе слогов отточенных.

Может быть...

В темноте переулка остановится последний трамвай.
Ты просила кого-то довести тебя до зимы.
Твое тонкое запястье прячет май.
И не хочет вновь пускать по жилам сны.

В темноте переулка интенсивно дышит осень.
Она такая же как ты, с ветром в голове.
Её тонкая душа не ищет лета.
И не хочет вновь наступать ему на пятки.

В темноте переулка все нескладно.
Так же, как нескладны эти строки.
Я такая же как ты и эта осень.
Просто не желаю быть свободной.

Наверно так должно всё быть.
И этот путь мне предназначен.
Пытался зря всё изменить.
Не сделать мне иначе.

Ошибся думая что я,
Всегда всё сам решаю.
Судьба назначена моя,
А я лишь выполняю.

Назначен срок,измерен путь.
Что толку трепыхаться?!
Как не старайся — не свернуть.
Всё же не хочу сдаваться!

Хочу решать я в жизни сам.
Как должен её жить.
Жить — а не кланяться Богам!
И милости просить.

Поблажек в жизни не прошу.
Прошу мне силы дай.
Тогда я сам в ней всё решу.
Ты...

Попятилось время. Попрятались души
В бетонных трущобах забыв свои тЕльца
Но ходят как встарь… околачивать груши
Народных преданий… герои-умельцы

На щуку надеясь, ища самобранку
Бредут до ларька из квартирных сортиров
Похмелье погнало их всех «спозоранку»
Искать для охрипшего горла «протиру»

И «Русской души» закипающий чайник
Найдет оправданье любому эксцессу
«Соседи все суки… гАвно…. не начальник…
Какая из Клавки… простите… принцесса?»

Себя индульгируя происком НАТО
Засильем...

Представляю, как будут меня хоронить
И какие слова обо мне говорить.
Наблюдая за всем с катафалка,
Мне впервые себя станет жалко.

Кто со мною был нем, зажурчит как ручей:
«Он был наш» - скажет всем, хотя был я ничей,
Кто-то скажет, возможно, некстати:
Ты и здесь обогнал нас, приятель.

Пробежит по застывшему телу озноб,
И испариной лёгкой покроется лоб
Под бумажкой, как тронут на убыль
Поцелуи, но только не в губы.

А с любимой скандал выйдет наверняка:
К ней навстречу моя...