Тетради

Плачет сердце. На бумагу
Льётся строчек – слёз поток.
Мысли – дикая ватага.
Чувства – спутанный клубок.
У несчастного поэта
Кто-то душу уволок.

И теперь сидит и плачет
Разобиженный поэт.
Умирает, не иначе,
Рифмоплёт во цвете лет.
Потому что от любимой
Третий час ответа нет.

Признавался так и этак:
И стихами и цветком.
Подарил ей шесть конфеток,
Шоколадку с пирожком.
А она пообещала,
Что подумает потом.

Ждёт поэт. Поэт страдает.
Ветер страсти в голове
Листья – строчки...

На заре открою я свою тетрадь.
Новый лист так светел, чист. Прекрасна гладь

под строкой неспешной... Карандаш в руке.
Проведу безбрежно нить... На волоске

ощущенье блага и мечта зовет...
День несет ответы... Знаю наперед

это, то, другое... Надо ли мне так?
Лучше жить в покое. Не слыхать:" Мастак

в дальнем и весомом". Откровенье дня
приближает к Дому, обогнав меня...

Cреди троп и граней вижу звездный блеск...
Замечаю знаки - всплески быстрых рек

из событий...

В твоих мирах и лабиринтах,
В твоих глазах, в твоих тетрадях
Медовый воздух, дух чудес...
В тебе блуждаю эхом звука
Мелодий ауры, — процесс
С неровным ритмом сердца.
В твоих глазах, в твоих мирах
Отразился сон о рае,
Я разгадать его пытаюсь;
Ты рассыпаешь бесконечность,
Где на полях цветов играем;
В твой локон розу заплетаю,
Нас обнимает неба вечность...


* * *

Где-то внутри своей творческой единицы,
В этой башенке, вдруг
Перенесся из разных времен,
Ощутив и восторг и...

Когда нибудь воткнёт последний луч закат
Меж стрелок часовых, живущих счетом.
И настоящее, не ставшее оплотом,
Кому-то визой станет в рай, кому-то — в ад.

А время будет время провожать,
Курить часы, и вечность пить на кухне,
Когда весь мир в одну секунду рухнет,
Строкою падая на общую тетрадь...

Пусть будет чист, красив и безоружен
И мир внутри людей, и мир снаружи.

© Олег Иванов

Песенка белой сакуры

Майя сказали мне, что я - цветок,
А древляне с полянами, что я - дерево....
Ну вот, ограничусь опять этой парой строк
Ими и так полна тетрадь эта белая...

У меня на ладони - рисунок твой
Я его узнала в твоей картине
Ты рисуешь только сырою хной
Древних идолов четкие линии...

Майя сказали мне, что я - цветок,
А я думала, что я - дерево...
Ты сказал, что читать следует между строк,
И на самом деле я - сакура белая.

10.01.15

Отзвенел апрель, отгрохотал
Ледоходом на реке.
Дни, в которых было плохо,
Лишь маячат вдалеке.
Синим вербным воскресеньем
Ожила строка.
Над тетрадью воскрешеньем
Чуть дрожит рука.
Книги в сторону, бумага
Чистая почти.
Ни минуты для отваги
Дух перевести.
Лишь сегодня – завтра поздно –
Будет недосуг.
А на небе ясном, звездном
Месяц в полукруг.
В темном сне и полудреме,
Все на этаже
Засыпают.
Тихо в доме.
Тихо, как в душе.
1974г.

Мне хочется побыть чуть-чуть другим,
Немного раствориться в белой дымке.
Не нужно, чтобы всеми был любим,
Немного стать другим на фотоснимке.

Мне хочется о многом рассказать,
О помощи просить, когда мне плохо.
Все это знает толстая тетрадь,
Мне, как и всем, бывает одиноко.

В минуты грусти знаю я всегда,
Что трудности нас делают сильнее.
Что вера поднимает города,
А мир на самом деле к нам добрее.

Эх, последние листы
Обрывает дуновение.
Сквозь овраги да кресты
Просыпайся вдохновение.
Я иду тебя искать
Вдоль дорог - полей скитаться.
И в потёртую тетрадь
Строчки нервные ложатся.
Что избавит этот свет
От тоски и сожалений?
Как найти такой ответ,
Что бы не было сомнений?
Вроде, что - то пошатнулось
И на миг ушли разлады.
И душе моей всплакнулось
Под осенним листопадом....

На заброшенном старом погосте
Занесу аккуратно в тетрадь,
Что живые здесь редкие гости
Никаких и следов не видать.
Но как чудо на узкой тропинке,
Вдалеке от светил и людей,
У случайной засохшей травинки
Суетится живой муравей.
Рассмотреть его, как поклониться.
И шумят дерева надо мной,
Да свистит сумашедшая птица
Так, что слышно под самой землей.
Ах, спасибо вам, Божие твари,
На рассвете, ещё в полумгле
Вы свистеть и спешить не устали
По живой и по мёртвой земле.
Так живи...

Два мгновения в алом....
"Полукружия ветреных слов на восходе стиха";
Обнимите меня вашей тонко подмеченной прозой…
Я Вас где-то смотрел,
Я читал Вас у гения сна,
Рисовал Вас чернилами
В тетрадях вселенских склерозов.
Мой изысканный труп
Был живее живых.
Обнаженностью сердца писал,
Выпуская из чакр многорукого Шиву.
И, как приступ бессмертья, бежала строка,
Фейерверками дней, украшая скупую равнину.
У меня из груди прорастал красный мак,
Алым пульсом цвели лепестки откровенья...