Там за туманом

Собиралась, улыбалась нежно солнцу, подбирала украшенья и наряды,
Словно в зеркальца, смотря во все оконца, в них ловила восхитительные взгляды…
От тепла ее пленительной надежды отступали, хмурясь, зимние метели,
Торопливые весенние одежды все рябинки в палисаднике надели…

Нарумянила смущеньем пышно щеки, платья долго и неспешно выбирала,
Все мечтала о своем, о яснооком… Лето силу постепенно набирало.
Нарядилась в ослепительные юбки: по подолу расцвели рябины пышно,
Подвела она глаза...

Повесился сам… Иль ему подсобили…
Тут, как ни крути…- Березовского, нет!
Но, как же евреи, кругом, завопили ( ! ),
на мой предыдущий посыл…- О, сюжет ( ! ),
народы, вгоняющий, в споры-раздоры…-
Знать, Правда, на этой Земле, не одна…,
«дельцы» где, еврейские, вовсе не воры,
а Русь обнищавшая – им – не беда ( ! )…,
а некий итог «справедливы» воззрений...-
Ну, где же ещё, с их душой, загребать ( ? )…,
ведь «в этой стране», в покаянии «мнений»,
жулью ( Уж так принято! ) любят внимать...

когда приснится белый слон –
чудесное знаменье –
капель умаслит крыши склон,
и вспыхнет вдохновенье,
я напишу тебе пейзаж
из акварелей бренных,
про то, как бог задумал нас
из сумерек нетленных;
я зачерпну тебе напев
из звуков запредельных
и поднесу к губам ковчег
алмазных сутр бесценных;
я жажду утолю легко
туманом горным, алым,
и озарение сверкнёт
в дому твоём усталом;
душа-подвижница скользнёт
по лабиринтам ярким, -
миры запущенных садов
во сне реальном – явны:
увижу...

Была я пушистой и белой
Пока
Над горлом котенка
Не видела тени клыка.
Куда подевались несмелость
И неприятие зла?
Я жаждала крови.
И серость
Туманом на шерсть мне легла.
Я должна быть быстрее чем смерть!
Мне бы только успеть
Ей вцепиться в глаза.
Вырвать сердце.
Отсечь ядовитое жало.
Мне бы только успеть…
Боги! Где вы?
Наплевать, что могу умереть.
Мне бы…
Тьма.
И шерсть моя чернее ночи стала.

Время настало сырое,
Осень в нём тянется год.
Дышим туманом с водою:
Дождь целый год уже льёт.

Что-то в природе сломалось,
Смены сезонов нет в ней.
Солнце средь туч затерялось,
Мир весь промок от дождей.

Май как октябрь — холодный,
Дождь не грибной — ледяной.
Тёплой не стало погоды,
Пар изо рта — как зимой.

И мир по солнцу скучая,
Серостью смотрит с тоской.
Скоро уже конец мая,
А в нём не пахнет весной.

Время сырое настало,
И под вуалью дождей,
Спрятав весну, свет...

Снова ложь, и обман, и предательство вновь.
Снова сердце разорвано в клочья,
И запятнана грязью святая любовь,
И надежда жить больше не хочет.

Этот мир - он жесток, он коварен и зол,
Из обид и предательств он сделан.
Здесь добро и любовь возвели на костер,
На их место поставив измену.

А была ли любовь? Да, наверно была,
Но она растворилась туманом
И надежду, и веру с собой забрала,
Мне оставив лишь пепел и камни.

Где был сад, там теперь лишь пустыня лежит,
Свои земли...

Мы жгли закат и расчищали ночь,
мы пили чай из лепестков суданской розы;
и сладкой струйкой опиум дышал
тебе на волосы, танцуя первым снегом.
Мы не уснём, чтоб утро приоткрыло
всю наготу и прелесть ожиданья,
чтоб нежный поцелуй, как первый луч,
скользнул на плечи розовым туманом…
А дальше, свет оставит на стекле
осколки-лепестки суданской розы;
взмахнув плащом, раскинет карты солнце,
и мы с тобой сыграем снова в прятки –
но я тебя, конечно, не найду...
Льёт синь восток, я преломляю...

Вечерело, и день начинался, ночь вступала
престол покоря, солнце спало, ушло загодя
а вернётся лишь утром, тревога, это всё, что
осталось серёге, ожидать повторения чуда,
транспаранта на фоне, верблюда и жирафа
и льва, пробудит, только ты в ожиданье дож-
дёшься, через ночь, через мрак, раззовёшься,
края не было, только белила, что туманом по
морю разлило, притяженье луны, водород,
и схватил с двух сторон кислород, штормо-
вого начало движенья и девятого вала удар...

Уж вечер, знойный, земля разжарилась, набу-
хла, лишь ночь расслабит, размягчит и золот-
ом луны укроет, туманом охладит, завоет,....
волк и мотыльки, что ночью оживают, «прыт-
ки», к огню летят и в этом пытки, и, из полыни
в полымя, ожог получат и погибнут,..........
мораль сей басни такова, судьбы не избежать
не скрыться, рукой беды не отвести и нимбы не
спасут, венки, им на могилы, отлетали, сгорели,
(пламя языки) и бесы, (это им с руки), устроят,
время растворят и в сон...

Половина бокала — хмель,
Половина бокала — яд.
В спину шёпот: - «Его не пей,
Долгой смерти узнаешь ад.

Опьянит тебя чувств дурманом,
И от них будешь ты хмельной.
Ну а яд, боли злой туманом,
Пыткой сделает путь земной.

Посмотри — вон бокал другой,
И его половина — мёд,
Половина — из трав настой,
Сладость с силой, он в жизнь несёт.»

Выпил залпом я хмель и яд,
А потом следом — мёд с травой.
И смешавшись во мне, бурлят,
Радость с грустью и смех с тоской.

И то Рай жизнь, то Ад...