Сыновья

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Свернуть бы жизни нить в клубок
И оказаться у начала.
Когда ты колыбель качала,
И пел за печкою сверчок.

Ах, мама! Вот уже и зрелость
Ко мне приблизили года.
А, помнишь, как тебе хотелось,
Чтоб были рядом мы всегда?

Как птицей трептной порхала,
Когда слетались сыновья.
Как до зари гармонь играла
И песней трогала сердца.

Ах, мама, ангел наш хранитель!
К каким не плыли б берегам,
Всех наших разных судеб нити
К твоим протянуты рукам.

Остановитесь. Вы на небо посмотрите.
Там Солнце светит из под облаков,
Сиянье звезд в ночи на нем
И слышен только жизни пульс.

Не слышно арудийной канонады,
Осколки не свистят над головой.
Под пули не идут в атаку сыновья,
И ветер не доносит дым пожарищ.

За жизнь подаренную нам
Отцов и дедов мы благодарим.
Вернувшимся с войны почет и уважение
О павших помним и скорбим
И салютуя им мы Нет ВОЙНЕ кричим.

Извращают слова мои день ото дня:
«Коли нищ - будь ещё и смешон!»
Без вины ополчились враги на меня:
«Хорошо! - говорят. - Хорошо!»

До глубин до сердечных души естество
Всё пытают, и злобой горят.
Похваляются: «Мы поглотили его!»
«Ему больше не встать!» - говорят.

Льстя себе, заключаются в туках своих.
Благоденствуют их сыновья.
Меч и стрелы у них. Сила сильных у них.
А со мною лишь милость Твоя.

Вот ведь как бывает в жизни подчас,
Наша встреча караулила нас.
Я заметил твой смеющийся взгляд
И влюбился, как пацан, в первый раз.

А ты стоишь на берегу в синем платье,
Пейзажа краше не могу пожелать я.
И, распахнув свои шальные объятья,
Ласкает нас морской прибой.
А впереди у нас три дня и три ночи,
И шашлычок под коньячок - вкусно очень.
И я готов расцеловать город Сочи
За то, что свёл меня с тобой.

У тебя далёко дом и семья,
И меня с курорта ждут сыновья.
Так что в...

Милая, родная, мамочка моя,
Как же не хватает, мне порой тебя.
Хочется, как прежде, с тобою посидеть,
И к тебе прижавшись, просто пореветь.

Эх, попить бы чаю, нам с тобой вдвоём,
Хочется о счастье, рассказать своём.
Стала я счастливою, у меня семья,
И совсем уж взрослыми, стали сыновья.

Ах, родная мамочка, ты опять, молчишь,
Улыбаясь ласково, на меня глядишь.
Со стены сниму портрет, пыль на нём протру.
И назад его повесив, слёзы с глаз утру.

Лариса М.

Знавал печаль я и тревогу.
Но я и радость в жизни знал.
Всего в ней было понемногу.
Я никогда не унывал.

Мы люди русские ,простые.
Нас бьют — мы крепче от того!
В бою и в плясках удалые.
Свобода нам милей всего!

Знавал любовь я и измену,
Но верил людям я всегда.
Мне сыновья придут на смену,
Когда уйду я навсегда.

Знавал я горечь расставанья,
Но я и радость встречи знал.
Я в жизни не любил прощанья,
Но всё ж я их не избежал.

Знавал я в жизни боль с бедою.
Но всё же...

Моисею сообщил Господень Лик:
«Ты к царю имеешь отношенье,
Так скажи ему: Пусть выпустит Моих
Богомольцев на обряд священный.

Царь откажет вам. В ответ Я совершу
Куда большую по силе подлость -
Напущу на иноверцев не паршу,
Жабами Я поражу всю область.

Воскипит тогда Нил, тихая река,
От пассионарных земноводных.
Миллионы их взойдёт на берега
Наглых, бородавчатых, зелёных.

За ночь от таких непрошенных гостей
Земноводным станет мир повально.
А царю скажи, что жабы всех мастей...

Дальше - речь о содомской дряни,
Что превысила Эверест,
Как наказаны содомляне
И, конечно же, про инцест.

Лот сидел у ворот Содома,
На пришельцев намётан глаз,
Пару ангелов возле дома
Заприметил в вечерний час.

Встал, чтоб встретить их, поклонился
Гибкий в поясе до земли,
Как хозяин засуетился,
На жёну закричал: «Стели!

Государи мои, ночуйте
В моём доме. Придёт рассвет -
Отдохнувшие вновь кочуйте».
Но пришельцы сказали: «Нет,

Мы не станем тебя тиранить,
Здесь на улице...

Но едва Судья сняла
Мантию по смерти
И спокойно умерла -
Расшалились дети.

Стали в мерзкое играть
Вновь Израильтяне
И такое вытворять –
Лет на семь потянет.

Осерчал тогда Старик
На сынов в законе
И вкатил им семерик
Строгача на зоне.

Самым главным стал пахан
Из Мадианитов.
Предал Бог еврейский клан
В руки тех бандитов.

(По закону, господа,
Если не живётся,
По понятиям тогда
Париться придётся.)

Тяжела рука была
Новых оккупантов.
Вмиг исчезли со стола
Куры и купаты...