Сумраки

Мне тяжек труд начать повествованье,
Поведать миру горестный рассказ,
Где катастрофы страшной описанье,

Что не даёт давно сомкнуть мне глаз,
Вновь не напомнив ужас изверженья,
Чьим очевидцем стал и я в тот час,

Когда погибли в страшные мгновенья
Три города под сенью той горы,
Что в царство мёртвых, где река забвенья,

Чьи силы чудодейственно-быстры,
Всего за день их в гневе превратила…
Никак без содроганья с той поры

О той беде, что римлян посетила,
Я не могу спокойно...

1
На третий день ( Обычай, всё же! )
вершился похоронный сход,
а на столе, в свечах, как в ложе,
лежало тело... и народ
заполнил дом, где все спешились,
и к выносу, как торопились,
но сам, Владимир, меж трёх слуг,
гроб подняли, в цветах, но мук...
и за священником, вставая,
да за дьячком, псалмы кто пел,
процессия, со знанием дел,
из дома двинулась, святая,
хозяин где, прошёл порог,
в последний раз...- и то, как мог!
2
Пошли же рощей, церкви мимо,
что на излучине дорог,
а день...

Отдых окончен. И нынче тебе
Чётко намечена новая веха.
Но окликает на узкой тропе
В час расставанья негромкое эхо.
Остановись и вглядись, человек,
В этот сверкающий красками полдень.
Всё, что теперь оставляешь навек,
Помни!
Как устремлён в неизвестное взгляд,
Как напряжён в ожиданье разлуки!
Линии света призывно звенят,
Краски, светясь, превращаются в звуки.
Всё, что звучит и искрится сейчас,
В сердце твоём отзывается болью.
Это не стон, не мольба, а приказ:
Помни! (...)

Этот...

Любить и чувствовать спеши –
Любовь хранит и окрыляет...
И если чувство возникает,
Ростка его не сокруши!
Как сквозь туман в ночной глуши
Звезда далёкая мерцает,
Так серый сумрак растворяет
Свет человеческой души!

...Лес отошел, стороной косогор,
Мы маршем идем, каждый час на отметке.
Рычит динамично турбинный мотор,
К заставе спешим, по заброшенной ветке.

Так тихо стает,- оглядеться пора,
И днем в ожидании скорой тревоги.
Приплюснула тело пустыни жара,
Дорога препятствий, сплошные пороги.

-Не дрейфь мужики! Стрелок не дурак,
Не выдаст напрасно засады ложбину.
В ущелье ,реально, хороший пятак,
Вот там и напишем крутую картину!

Суши сапоги, впереди есть отход,
Жара миражем, солнце шпарит...

Мха не было и камня, а стволы, аллеи,
липы, вязы, безарочные коридоры,
трубка, что в руке потухла, сизый дым.
летает, реет, садится солнце, вечереет,
сумраку во след, и ночь, луна, ведений
чреда, (сюда, за мной, за дымом), как
свечи, как гирлянды, фейерверки, парят.
Парят, бабы спины, все раскраснелись,
в полынью, попрыгали, кричат, изведали,
причастие, свобода, где воли нет и разум
опустел, а красотой, наполнена природа.
Мораль сей басни такова, ныряй ты в
прорубь, иногда, и...

Засыпающий парк, заходящее солнце
сгоревшей на блюдце бумажкой, рассыпавшейся
вечерним сумраком, словно апостол,
несущий благую весть в ниши глухих домов;
натянутая паутиной душа разносчика снов,
топка угольных туч, случайное многоголосье окон;
тополя приглушенно танцуют, отягченный романс дубов
чарует локоны утомившихся проводов – троллейбус идет в депо.
А над всем этим водит ладонью старец седой,
и струится псалом в прилив городской волны. Черной тропой
мне выпадает черви – это...

Нет ничего мне проще,- чем набрать твой номер
И если право я, на это был бы годен,
Ты, мой характер, знаешь, никудышный, кстати
Его гудки сбивал бы, сразу в аппарате

Забавно, глупо, неуклюже так выходит
Как будто кто-то мной, моей рукою водит
Что попадаю постоянно не в тот адрес
Где, праздный разговор, определяет абрис

Займёт, забыв, что позвонил туда случайно,
Предпочитая это жест отчаяния:
Сменить рассвет густой и сумрак балдахинный
Взамен на зуммер твой от телефонных линий...

Помоги, святая Ксения,
О тебе начать рассказ,
И читавшим эти строки
Дай здоровья! В добрый час!
I
Усадьба в свете лунном
Застыла в тишине,
А в доме свечи всюду,
И тени на стене…

И зеркала завешены,
И шёпот голосов,
Рыдания глухие,
И чей-то слабый зов.

Все было по-другому
Еще позавчера:
Любовью и весельем
Дышали вечера.

А нынче дом Петровых
Похож на сироту,
И даже стены чувствуют
Потери остроту.

***
Всю ночь у гроба плачет
Красавица-вдова…
И вдруг, как будто...

Когда погас последний луч зари вечерней,
Покровом звездным тайн полна, укрыла землю ночь.
В пещере храмовой от мира отрешенный
Сидел послушник, в грезы погружен,
Себя участником видений ощущая.
Там он был раб, и для него
Был ярок день. Пекло нещадно солнце,
Округу терпким зноем наполняя.
На солнцепеке раб трудился,
Свою молитву к Небу обращая:

«Прости, Превышний, ни о чем я не прошу
И участи иной желать не смею.
Кто может знать, каких путей похмелье,
Положишь Ты испить на...