Стрекоза уселась на запястье

Не скрываясь с каждым днём она «ближе», окстись,
масла, мирра, запах, капель, сочится извне, ладан
чувств, мысль-поток, что луна эта ярость светила
не собьёт, не погубит, ярила, тех зеркал не разбить,
путеводной звезде не погаснуть, вен не сшить, кож
парча, удивленья предела, не будет, непродажная,
свет не купить, капли вод, святость дня не пропить,
поцелуя довольно, увы, на прощенье, не выдавить
слёз не испортить усильем, стрекоз, а создать за-
вихрение мыслей, тех рисунков, порок...

Все, так как надо, всё, как всегда.
На небе хмуром горит звезда.
Луна гуляет по облакам,
Смеётся ветер то тут – то там.

Иду тихонько по тропке сада
Огни мерцают, что ещё надо?
Мороз коснулся рукой запястья
Жить с собой в мире, какое счастье!

В далёком Тихом океане,
там, где – цветущий Сансорол,
растут тяжёлые бананы,
и веют ветры с Красных гор.

По веткам скачут обезьяны,
кричит из чащи какаду,
здесь - мир улыбчив, без изъяна,
здесь - джунгли пёстрые в цвету.

Полощет бриз фрегатов рёбра,
застывших в золотом песке
от Дарданеллы и Босфора
пришедших к рифам налегке.

И в чуткую темень тень ложится,
отчётливо краснеет Марс,
и вместе с ним краснеют лица,
спит дружелюбный папуас…

Чем дальше мир – светлее лики,
яснее...

Влажные от любви волосы
на обнаженном метафорами мясе повседневности.
Если ты ничего не поймешь, то знай –
что слова, тоже чувствуют боль и нежность,
но по-своему.
Наши рощи пьяны от стрекоз и пыльцы грехопадения.
Нитевидное солнце на крыльях бабочки – ее печаль.
Сердцебиение безутешности –
та же надежда. Веришь?
И в конце, нас ожидает прекрасный сон,
но она,
верит в перерождения.
Ночь в саду обливается маслом луны,
ускользающая, как и все слова, что я подарил ей,
как чернильный...

В сердце бьют благовест колокола:
Чудо свершилось – я дочь родила!
У эйфории два легких крыла:
Я родила! Я родила!

Дочку свою прижимаю у груди –
Сколько всего у неё впереди!
Теплый, родной, долгожданный комочек!
(Сердце от радости выпрыгнуть хочет.)
Все в этом тельце – само совершенство…
(Боже, какие минуты блаженства!)
Бирочка с датой на левом запястье…
Вот оно, вот оно женское счастье!

Не ищи смысла, там, где его нет, карп, выпрыг-
нувший из воды, превратился в дракона, сказка
не нова, стара песня, подождём пятьсот лет, в
ответ: «больше, ожидания, чуда», а ты видел вер-
блюда, двугорбого, страуса, под всеми паруса-
ми бежит, по пустыне или прячет голову в пе-
сок, где суть, а ты скок-поскок, мало-помалу,
тянем, потянем, вытянуть не можем, корёжим,
корчим морды, ну и уроды же вы, чего сморите,
собрались, друг на друга пялясь, не специально,
усталость, с ног валит, за...

В конце он мира, был, где царство viro, грибов
бактерий и других, Простейшие вначале, печали,
крики излучали, стремились, всё познать, где си-
мбиоз и где та благодать, где шут, где лир, пере-
мешались, в пространстве, все смещения забав-
ны и пусты, где первые, последние, искусны, кон-
цы, чтоб всё связать и закрепить, тёхмерность и
ничего, что серость и опрелость, а нестор всё опи-
шет и расскажет, того, что не было, покажет, а ме-
ртвецы, умней живых? а стрекоза свободнее той...

Плывём по сене, на соломенной перине, мирабо,
над, не вечен, быстротечен миг, как вскрик, или
улыбка на лице, по улице идёт, по небу он лета-
ет, а роет нору он в земле, как крот, как суслик,
как тарантул, личину выбирает, себе, оброк опла-
чен, ветерок разгонит тучи, облака, и руки рас-
простёр, река, как парус мысли, мечтания пове-
сы о той, что так обманет и завесы, шоры, на гла-
за, обруч на темя, на запястья поясок, на ноги ги-
ри, «чтоб убежать не смог ты, милый»

Она была расчётлива, мила.
А он – осколок битого стекла.
Но у него – жилплощадь.
У неё ж – ни метра, общежитья не найдёшь.

Пари. И заключён шальной союз.
Он видит цвет, она же – знает вкус.
Он ценит мир, она – брильянтов блеск.
Он – маг, факир, она – петарды треск.

У них любовь – подобием хандры.
Он ей открыл – нелепые миры.
В которых суть – обломки, прах и тлен.
Но ей не нужен этот странный плен.

Родился сын. Глазищи – синева.
Она вдруг видит – зелена трава,
она вдруг...

Крупный снег. И чернота святая.
И летящий в бесконечность Круг…

Мы с тобою ни черта не знаем.
Главная подсказка -
сердца стук.


Гвоздь заходит бережно и тесно,
свод запястий
пробуя на вкус…

Мы не знаем, кто из нас воскреснет.
Кто Пилат из нас.
Кто Иисус.


По какой
дебильнейшей методе,
по какому праву -
тут да там

в нашей жизни стрелки переводят
разом: «с крестовины к острякам»…


Может, мне сто лет ходить
в холопах.
А тебе – быть в воле и красе.

А ему...