Столп

Кто в белом мраморе, кто в черном…
Ты – в соляном столпе нерукотворном!
Века стоишь в обличье соляном
За то, что пожалела свой Содом.
За то, что не могла легко, без боли
Предать свою судьбу Господней воле,
Оставить вдруг привычный быт и дом,
Пусть грешный, но родной тебе Содом.
Прожив всю жизнь среди знакомых стен,
Принять судьбу изгнанницы взамен!
Ты не решалась выйти за ворота,
Но подчинилась уговорам Лота.
Шла медленно, вся мыслями в Содоме,
В покинутом саду, в прохладном доме...

Гортань колодцев наполняется мелодикой луны,
Столпилась ночь под северной звездой.
Даль сеет миллионы голосов в венозных реках ветра,
И я – привычкой к одиночеству – как к смерти –
Шепчу – проснись, так надо, это, только жизнь,
А будет что-то дальше и мудрей.
Лизнули звезды тишиной надтреснутый карниз,
Овилась тьмы вуаль вокруг ресниц,
Как тяжкая мечта, как вязкий клей,
И миллионы голосов слились в один каприз –
Найти себя в потоке серых будней;
Возможно, я и знаю, как, но я молчу...

В лесу, где березки столпились гурьбой,
Подснежника выглянул глаз голубой...)
Сперва очень робко, почти понемножку,
Потом посмелее зеленую выставил ножку...
Головку поднял, потянулся из всех своих сил
И тихо спросил: Я вижу погода тепла и ясна,
Скажи мне, ведь Правда, что это - ВЕСНА?"

1.03.2012

Отсутствие знаний приветствуется, абсолютная
тупость, что может быть лучше, полуоткрыт рот,
улыбка на лице, осторожное счастье, главное во-
время вытереть, слюну, с подбородка, манишк-
ой,туман, мозговая атака, Итака, толпы проходят
мимо, сбился со счёта, Улисс, что забыл о пути,
что-то, жар не убрать, котёл, закипает, медленно,
распространяясь по телу, сила, рассеянность ду-
ха, то, что нужно, звёзды столпились, смотрят на
землю, планеты, возле, спутники, рядом, кометы
пролетают...

Помоги, святая Ксения,
О тебе начать рассказ,
И читавшим эти строки
Дай здоровья! В добрый час!
I
Усадьба в свете лунном
Застыла в тишине,
А в доме свечи всюду,
И тени на стене…

И зеркала завешены,
И шёпот голосов,
Рыдания глухие,
И чей-то слабый зов.

Все было по-другому
Еще позавчера:
Любовью и весельем
Дышали вечера.

А нынче дом Петровых
Похож на сироту,
И даже стены чувствуют
Потери остроту.

***
Всю ночь у гроба плачет
Красавица-вдова…
И вдруг, как будто...

Старик,
Ты хочешь знать, что делал я
На воле?
Жил - и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.
Давным-давно задумал я
Взглянуть на дальние поля,
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
И в час ночной, ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
Я убежал. О, я как брат
Обняться с бурей был бы рад!
Глазами тучи я следил...

смотри, бежит по чёрным венам,
по темноструйной пустоте,
сплетённое пространство-время,
и радиус безмерности вращая,
гончарный круг ночного неба
хранит Адама глиняный сосуд,
чьи, плоть тепла и кровь живого света,
обожжены, зачаты и отлиты
в столпах из водородной пыли,
и чья душа, грех первородный,
глотнувшая в ядре протозвезды,
творящей милостью луны,
есть заповедь единая ночная –
не убивай прекрасного,
и Евы яблочную сладость
познай во всем великолепье
нежной боли…

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что...

«… тем бы есте нам послужили,
а мы вас за вашу службу жаловати
хотим». Легенда о казацкой воле,
О том, что вольные казаки были

Форпост, опора на Руси, и ей служили
Честно. И служба государева,
Границы крепко сторожили
И землю, и спуску не давали

Тем, желал, кто Русь Святую воевать!
Казаков учили воевать,
Не землю обрабатывать,
Сие запрещено, возможность

Только Россию охранять. Военное
Искусство оттачивалось
Веками, войско Донское,
Уральские казаки, царево

Войско, и...

Отпустит Боже черные грехи,
Заплачет над убитыми Георгий,
И кровь сию архангелы в мехи
Сольют и сохранят для темных оргий.

А что еще привратникам хранить,
Великие святыни источились,
Жемчужную путраментную нить
Востянуть за Аид и не потщились.

Есть ангельскому бдению предел,
Нельзя его минуть в земные сроки,
Уйдем скорее, Марио, от дел
Иль вспомним византийские уроки.

Не стоят мессы наши времена,
Что десным это мелкое коварство,
Мы кровию святили имена,
Чтоб прочились...