Стеклянный

6 (Прохлада)
Утренняя летняя прохлада, врывающаяся в приоткрытую дверь, обволакивает повисшую в уголках губ тишину.
Змейкой взгляда скольжу по стеклянной плоскости окна –
в размеренном ритме пустого сердца одиноко плещутся ветви старой груши, путаясь грузными басистыми ветвями в прозрачной вязи расплывчатого ветерка. Струны мысли, разжатые смертельной усталостью, плавно дрожат в свободном течении приглушенного монолога. По-одиночке люди слабы, но, только в одиночестве человек и может черпать...

10 (Альтернатива)
Небо, поющие в тональности мирно спящих сосен, невод заброшенного за облака полночного взгляда, дружелюбный холод чёрной реки, кормящейся с ладони лета – без тебя – бездыханный песок; с тобой – сладкая боль нежного самоубийства.

11 (Грех)
Грешные маки – твои уста; грешное солнце – в твоих волосах; грешные травы – твои глаза; грешная вьюга – крылья твои; грешный туман – твои ладони; грешный закат – твоё молчанье; грешная ночь – твои слова; грешная осень – твои мечты; тайна...

Милая девочка с сердцем открытым!
Боль в каждой строчке. Стихи о любви.
Стучишься, но двери закрыты.
Даришь себя – но дары не нужны.
Бабочкою – к огню.
На яркий свет окна,
Не жалея слов,
Ломая крылья влёт
О стеклянную стену.
Надеясь, что это – игра.
Что надо лишь объяснить.
Он все поймет!
Непременно!
Но…
Закрыто.
Законопачено.
Твоей душой оплачено.
И сладость вся истрачена,
А боль – только твоя!
Как это все напомнило меня
В той жизни, где и я страдала,
Но...

Всю жизнь брести к себе, оледеневшей, мертвецкой походкой,
к своему глухому степному приливу, раскалённому мраком луны,
к своей полудикой присяге праведности, изливающейся
вакуумом света на подножие каменистых холмов;
одинокой песней выжженных трав всю жизнь искать свою тень.
Смотри, как солнце украсит палитру блюза, сыгранного в проёме окна,
на растаявших занавесках; мягкий полдничный ветер
ляжет в ладони пыльцой поцелуя; время подарит вечер –
вечер напишет чернилами сонных глаз...

Что может быть важнее печали и чище слёз,
бессмертнее смерти и ненадёжней дыханья в груди –
горсточка горечи на язычке кисти, скользнувшей
падающей звездой в недописанную картину
по живому сердцу.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь –
кружится часовой механизм, проверяя на прочность
вестибулярный узел. Кто умирающему мгновению
подарит вторую жизнь, подарит бессмертие,
как не тот неистовый нищий, расточительный на порок,
но жадный до невинного взгляда безумца.

В...

Часов песочных аметистовое время
В стеклянном русле протекает ручейком
Не прорастёт и просяное семя,
Когда земли нет и любви под тем песком.

Ложью правды и правдой лжи
Жизненные выкрашены витражи.
В стеклянном бокале - отсутствие рома,
Лишь серое небо в дождях окоёма.

Девочка слишком слабая, чтобы выжить.
Девочка слишком сильная, чтобы льстить.
Но девочка-парашютистка, так гордо дышит,
но только сердечко у девушки Всё болит.

Девушка слишком правильная в суждениях,
девушка прямолинейна и Так резка...
- Просто поймите: Она такая с рожденья...
- Она поэтесса, ну, что Вы хотите Тогда?..

Девушка любит правду, свободу, совесть;
громко кричит о наболевшем прямо в лицо:
- Она напишет Тебе ещё одну повесть,
даже, когда Всё вокруг захлебнётся Злом...

Тяжелеет холодное небо, замыкая зрительный нерв
стеклянно-мёртвенной архитектоникой пара.
Побледнев от свободы, взгляд, отливается каменно-белой
безутешной тишью дорог, мостов, тротуаров.

В снежно-червлёное сердце влито пустое пространство,
выбита почва, выветрен пульс.
Интерлюдия между осенью и весной, как ницшеанская
проза под флягу с горькой, и парочка верных пуль

на закуску из ржавого револьвера. Затаённым дыханием, окна,
исподлобья, ловят кристаллики льда. Туда-сюда, туда-сюда...

... а вы видели, как люди
Превращаются в небесных созданий?
Как безжалостно рвутся крылья наружу
Сквозь спину, уставшую от истязаний?
… и лишь в глазах можно прочесть,
Что они их сами себе причиняли…

*** ** * ** *** ** ** ** *** *** ** **

Ночь, прости, но если бы мог –
Я убил бы тебя без колебаний.
Тут нет ничьей вины, просто я
Уже обезумел от его страданий…
Знаю, ты не хочешь каждый раз
Вцепляться мне в плечи своими когтями,
Но… лишь только стемнеет –
Как он снова исчезает...