Спазм

Мысли надломлены, молния спазма.
Воля затянута, вдох до отказа.
Верх небожителя в серости дней.
Был я печален, теперь фарисей.

Миги, мгновенья, значенья, событье.
Чьи то надежды их страсти, убытье.
Рубище поприще, стиль эпатаж.
Мимика, свастика, крик, антураж.

Грохот, любовь, раздражающий звон.
Стук, раздирающий внутренний стон.
Водка, коньяк за малиновый раж.
Чувство, душа и похмельный коллаж.

Где-то сомнения тихие там.
Правильно. Выдумал это я сам.

А время лечит. Время лечит всё!
И вот уже не раны, а рубцы…
И пусть они немного кровоточат,
Но нету больше той тоски
Хотя тоска бывает и приходит
Да колобродит на душе,
Но сердце спазмом мне не сводит
Да и тоска не о тебе…
Не о тебе и все мои печали
И сны давно не о тебе
Лишь жаль того, о чем мечтали,
Но сами погубили мы…

Лица
Он.
Она.

Он

Как мне лучше тебя полюбить?
Так, чтоб век не желала другого,
чтобы нечем ему было крыть,
чтоб звала меня снова и снова,
чтоб краснела, увидев меня,
чтобы в жар твоё тело бросало,
чтоб томясь в предвкушенье огня
твоя грудь на размер вырастала.
Нужно тонко продумать прелюдию -
взять за руку, пройти каждый пальчик,
от запястья к плечу и над грудью
рассказать, что влюбился, как мальчик,
а потом осторожным касанием
зацепиться губами о губы,
так...

а что если мы бы были сволочами,жили только для себя,
били всех и были сами? мир бы рухнул, как цунами
на заброшенные села. мы бы были сволочами,
если б были все похожи.

а что если наши ранненые души излечились бы навеки
мы бы были не похожи, брошенные в лужу дети.
грязь на лицах, в сердце раны, дрожь в руках
и в могзе спазмы.

мы - лишенные надежды, мы -покинутые счастьем.
мы пред выбором повстали, чтобы знать закалку стали.
не поможет нам никто, доктора себе мы сами.
были б...

О, женское тело, ты храм вожделенья,
Тобой вечно болен, мне нет исцеленья...
В тебе разлетаюсь на тысячи стонов,
Я во власти ветров эстрогенных циклонов...

О, Богиня любви, Афродита, Венера,
Эта женская плоть - сладострастье без меры...
Упругую нежность почувствовав рядом,
Я в тебе растворяюсь, пронзаемый взглядом...

Обнаженности соль, квинтэссенция страсти
В двух набухших сосков эротической власти...
Губ объятья нашли твердость сжатых бутонов,
Гений женской груди правит миром...

- Вас ждёт в саду Императрица!
- Я очень рад…. да…. очень рад!
«Какого чёрта ей не спится
в такую ночь и снегопад?!»
- Поторопитесь, граф…
- Конечно!
Орлов спускается с крыльца:
- Ах, Катерина, друг сердешный…
Так вот ты где! Не прячь лица…
Смотри, какая заваруха!
Буран! Кружится голова…
Зима Кудесница-старуха
плетёт над нами кружева.
Но ты молчишь… Аль мне не рада?
В неровном свете фонарей
не различить родного взгляда…
Уймись, проклятая метель!
Вдруг Катерина, сдвинув брови...

На Северо-Крымском канале,
Где жёлтая грязь и вода,
Гармоники глухо рыдали -
Случилась большая беда.
Накрапывал серенький дождик,
Скрывая лихую судьбу,
А рыженький мёртвый бетонщик
Лежал в кумачовом гробу.
От СМУ до степного погоста
В толпе провожавших людей
Лежал он спокойно и просто
И в серое небо глядел.
Начальник сказал: «Не увянут
Цветы на могиле твоей,
И дни золотые настанут
Для этих безводных степей.
А мёртвый ему улыбался
И в серое небо глядел,
Как будто со всем...

Он был красивый армянин,
Интеллигентный, чуткий, мудрый,
Но август горький как хинин,
Ворвался в жизнь к нам сыном блудным.
Бригада опытных врачей,
Исполнив долг, стремилась к дому,
А следом двое лихачей
Неслись гулять по Левбердону.
Вдруг ошарашил визг сирен-
Толпа людей, гора металла
И чья-то сломанная тень
У бровки руки разметала.
Врач, если он конечно врач.
Не притворится крепко спящим,
Напрягся весь, трубит трубач
Сигнал на помощь пострадавшим.
Где в этот день Ментов...

Я хотела бы к морю
На прибрежный песок,
Я бы мышкою в поле
Под любой колосок.
Я бы скрылась под землю
Метра, можно, на два,
Я бы в ночь-под деревья,
Неприлично--одна.
Ни дождя, ни грозинки
Завалящейся нет,
Просят малой росинки
Травы--ржавый букет...
То природные спазмы--
Люди машут рукой.
Репетиция драмы--
Мне казалось порой...

Головокружение городского потока в руинах мозговых клеток.
Отчаянное стремление проснуться, открыть слипшиеся весенней грязью глаза.
Тление неразборчивой памяти на остывших углях, искра утреннего света,
пропахшая белоголовым туманом и сыростью дорожных спазмов. Лоза

телефонных веток, дрожащая пресными разговорами. Теплый шелк
рук женщины, оставленной дома с плачущим ребенком. Опавшие листья
надежд – пространство для нового. Похмеляющиеся шарканье ног.
Радость дворняги, прикормленной...