Смиренный

Сиреневым кустом в былые времена
Ломалось пышно пращурное древо.
Гремели славные, не очень, имена.
Династии крепили предков кредо.
Корнями рода пользуясь умело,
Зигзагами достигли тех небес,
Куда корона царственная смела
Излить свою божественную лесть.

Менялись времена, мельчали судьбы.
Серебряный кончался древа век.
Безвестные пришли на смену люди.
Зачах генеалогический расцвет.
Истёк период праздничных утех,
Один родился продолжатель рода.
Имел сомнительный у дам...

На пороге следующего дня,
Мое перо опять вонзается в бумагу,
И я несусь на крыльях клетчатой тетради,
Сам того не зная чего ради.

Пронзая взглядом пустоту,
Словами вымеряя путь нетронутых мгновений,
Гляжу я в ночь за лунную версту,
Закрытым веком ощущая легкий шепот
Неосязаемых прикосновений.

И я пишу свою нестройную строку,
В граните выцарапывая имя.
Пишу, пока писать могу.
Поныне,ныне и отныне.

И черный кот,крадучись незаметной тенью,
По крыше, что в ночи, как парус корабля...

Звон хрусталя...
Ночное небо все в алмазах,
Гитары пенье...
Волшебная симфония дождя.

Твоя душа, моей души смиренье,
И судьбы наши, словно два гроша,
Тебе идти дорогой сновидений,
Моя дорога - больно хороша!

Быть может встретимся,
В прекрасный миг забвенья...
И прояснится взгляд,
Улыбка тронет лед...

Дороги все запорошат снега,
Нас разлучат холодные метели,
И половодье разведет мосты,
Лишь берега, остались нам одни.

Но с первым солнец загораются глаза,
Сердца стучат и...

Тоской распят, вжимаюсь в крест,
чтоб поджелиться только болью:
война была и был арест,
но я своей доволен ролью.
Доволен тем,то не был свят
и что грешил порой без меры,
и что с дистанции не снят
и что дан шанс коснуться веры.
И что пока еще дышу
с душою в латках, но при теле
и как могу еще спешу
любовь познать на самом деле.
И совесть бьет еще в набат-
не царствует во мне Иуда,
и я еще сомненью брат-
судьбой дается снова ссуда:
понять смирение Христа
и в том искать истоки...

Не знаю, прав ты иль не прав?
Не осуждаю - сам я грешен,
Тебе так трудно укротить свой нрав:
То кроток ты, то яростен и бешен.

А сердце требует любви,
Ответ придет призывным звоном.
Хоть целый Свет к смиренью призови,
Оно не подчиняется Законам,

Всех покоряющей Любви,
И Мир, то плачет, то смеется,
Любовь твоя рождается в крови,
И болью в сердце "трепетная" бьется.

Но, если Чувства с Разумом в раздоре,
Невольно принесешь кому-то горе.

Искусство –
это путь по бездорожью,
паденья,
переломы рук и ног,
путь между полуправдой,
полуложью.

Не каждый этот путь
пройти бы смог,
придти к Отцу
смиренным Сыном Блудным
и сбросить груз,
что на плечах повис…

Готов ли ты
к подъёмам многотрудным
по лестницам,
ведущим только вниз?..

Облачным пухом взбиваются сливки небес,
Даль моя светлая обруч янтарный вскатила,
Сердце по миру несет пробуждения песнь,
Взор отливается солнцем в рассветном горниле.
Сходит кофейная гуща фантомов ночного,
День новорожденный, новым глашатаем вьет
Гаммы, аккорды, тона и созвучия, словно
Кто-то еще здесь надеется, верит и ждет.
Мне ли надеется, верить и ждать дозволения часа
Вскрыть горизонты и плюнуть душою за них,
Кости мои, вы не крылья, вы бренное мясо,
Вам ли плести меня в этот...

С такими мыслями и горем
Купец Василий вышел в ночь
За синим тридевятым морем
Искать похищенную дочь.

И снарядился не на шутку.
И ружей взял и барахла,
Чтоб отыскать свою малютку
И вырвать из объятий зла.

Когда ж прощаясь за порогом
С женой обнялся у ворот,
Пообещал ей перед Богом
Вернуться с дочкой через год.

Не позабыл с собой припасы.
Старшой Микола – тоже здесь.
И хоть всего четыре класса,
А силушки уж малость есть.

Братья двоюродные мигом
В дорогу снарядили воз.
И...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

Когда душа, как плач младенца,
Взывает к Богу, дерзче, друг,
Воздай любви по праву сердца,
Опустоши в пламенье дух.

Оставь скамью житейских судей,
Смиреньем плоти в духе будь,
Очисть уста от словоблудья,
И созерцай блаженный путь.

Что сокровенным светом выйдет,
Скользнув на чувственную стать,
Коли душа – сосуд пустынный,
И отрешенность – ее мать.

И глас доподлинный настигнет
Волненье праведных сердец,
Когда в безмерное усилье
Ты возлагал молитв венец.

За добродетельной...