Шёпотом крик

Обглоданных ладоней его хруст, (костей) в пасти пса,
не тяни руки, ............., весна, прожилки травы, сквозь
тебя, твоё тело, время пришло сумело, пробуждение
(произошло), соков, ступни, как кубики льда, кто (же-
стокий), залил их туда, из чьих стоков, чьи слова, диф-
фузия, проникновение в чьи души, послушай звук, (сту-
ча по дереву, слушай), (не обижая и не принося вреда),
чтобы не сглазить, мне их (дела), (тогда), "прошу и не
надо тебе лезть, лазить, в чужих карманах не ищи ды...

Апрельский полдень тает акварелью.
Сырое небо отдаёт похмельем
и берегом речным.
Сквозь сон огня ползёт туман весенний,
с ресниц свисая, как вода с ветвей;
и вдоль аллей – лавандовые тени
под ледяное солнце фонарей
бросают якорь вязкой паутиной;
и мне тепло,
и голос мой, как глина,
и тишина – надёжней всех дверей.
С петель срывается сквозняк
берёз бумажных,
и в небе влажном
гаснет пустота.
Дыханье камня, бледный ритм пейзажа,
и сонный взгляд,
прохладный, как река –
апрельский...

Деревьев обнажённых канделябры.
Сон фонарей плывёт в перспективу,
словно огни Святого Эльма.
Амальгама
тоски речной рихтует грязь и глину.
Арктическая радуга проспектов.
Мостов и мостовых гудящий улей.
Забьётся сердце, причастившись ветра,
как Шумана квинтет под толщей шума.

И вот – душа весны – протяжный выдох
и право на глубокое сиротство,
где музыка всегда находит выход,
качаясь вслед трамвайным отголоскам;
где чей-то шёпот, выпав из контекста,
скользнул по проводам на...

В лесу, как лебеди, вдвоём:
Листва под глянцем изумруда,
И шёпот в лиственный объём
И лес защитником - запрудой.

И воздух - пряностей собрат
В дубраве солнечно - росистой...
И трели птиц - рулад каскад:
И нежность в них и трепет истов!

И взгляд весенний, голос твой:
Душа рождается сначала
С её невидимой рукой,
Несущей россыпи печали.

Волнистый бриз твоих волос
И прядь, нависшая над бровью...
Трава с цветами в быстрый рост,
Не так ли вдруг открыли Трою?

В тумане нет пути...

Твой Голос
таинственным знаком цветет
в средостеньи Пути,
в центре Креста – алою розой.
По Голосу Твоему, как по Лучу,
восхожу в миры Бога.
Голос вбирает меня,
как цветок в свою красоту,
тишиной говорящею исцеляет,
огненной нежностью обжигает.
Шёпотом тает,
крещендо святым пробуждает.
Звуки родятся и полнятся,
как прозрачные капли
на первозданном ветру.
Звуки цветом тончайшим сияют,
в радуге переливов
образы и миры рождают,
истину на чело льют.
Голос прощает и отпускает...

Уж полнолуние сменило коромысло,
Налившись кроваво - алым цветом,
И гонит ветер, над Гейдельбергом прочь,
Остатки солнечного света.

О, Фауст не поверил бы глазам,
Здесь сам Владыка демонских проказ,
Торжественный шабаш для ведьм устроил; -
Содома и Гоморра, в бездне колдовства...

Вальпургиева ночь!

Все лишено гармонии и чувств,
Фантомы, не знающие меры,
Кружат в пляске у костра,
Дикие, безумные Химеры.

Представьте!

Увяла здесь сочная трава,
Деревья, поникли безрассудно...

Закат, цвета бордоского вина
вперемешку с лондонской грязью –
как особое приглашение
на балкон, за арлекиновые занавески,
где, покидая тёплые меха тела,
твоё дыхание
упирается шёпотом в ноту “ля”,
в лязг тормозов по ту сторону дня.
Побочным эффектом вдоха-выдоха
можно считать смело
рождение слов –
произнося их,
ты становишься
менее осязаемой для меня.

Орлецовая даль
отдаёт слегка алкоголем,
таким же крепким,
как сон на пляже
у красной ковровой дорожки прибоя,
где...

Ночь воцарила над городом,
В туман окунулась земля,
Я прошепчу тебе шёпотом:
Засыпай,дорогая моя!
Засыпай поскорее малышка,
Чтоб приснился тебе яркий сон:
Жираф,обезьяна и плюшевый мишка,
Весельчак малютка гном!
А ещё пусть приснятся гаргульи,
Что хранят Нотр-Дам Де Пари,
Их тяжёлые крылья взметнули
Пыль дорожную с грешной земли...
Пусть приснится тебе пулемётчик,
Рвущий цепи врагов, словно серп,
Ведьмы воют в лесах этой ночью,
Призывая своих на вертеп!
Пусть приснятся акулы...

Научите меня верить в Бога,
И молитвы читать по ночам.
Покажите мне к храму дорогу,
и поставьте к святым образам.

Покажите мне, как в Бога верить,
Не прося себе блага взамен.
И поверить - есть чистые двери,
И дорога в страну перемен.

Верить надо мне в силу молитвы,
Глядя в светлые лица икон,
Чтобы с запахом воска и мирты,
Мне открылся бы Божий закон.

Чтоб под шёпот молитвы зовущей,
Видя свет от церковной свечи,
Что-то стало бы чище и лучше
Для уставшей, заблудшей души.

Вечер... Икона... Заплакали свечи
Там, где от боли страдала душа.
С вечных небес на поникшие плечи
Ангел смотрел, утешать не спеша.

Шёпот: "Прости его , всё в Твоей воле"
Слышен Тому, в чьих руках смерть и жизнь.
Может быть, некто и будет отмолен:
"Сжалься над ним! Просто - не накажи..."

Стихла молитва... И свечи оплыли...
Ладан в кадильнице тоже остыл...
Вздох в тишине вдруг послышался или
Шелест невидимых ангельских крыл...

09.04.2010г.
Автор БОГАЧЕНКО ТАТЬЯНА
.