Шпиль

Невесомость, жара, съёмки, кадр за кадром, но всё в урну,
Патриархи бузят малость, но встречает их плебс бурно,
Необычен иной привкус, любопытен чужой опыт,
Но зачем же менять обувь, если есть на Пути тропы?..

Над Берлином парит Вендерс, над Макондо летит Маркес,
По Парижу Ремарк мчится к Триумфальной своей арке,
Над Москвою завис Чехов, над Нью-Йорком – джедай Лукас,
Под Биг-Беном сидит Голдинг, ждёт, когда подадут «Букер»…

Где-то там, среди них, Спилберг, где-то здесь, среди нас...

Я люблю птиц:
длинноногого журавля с долговязой шеей и прямым копьевидным клювом
у заболоченных водоемов; тускло-глинистых жаворонков обнаженных степей,
полупустынь и лугов; аккорды и паузы стройных дроздов, подхваченные
лиственным лесом; тяжёлый полёт коренастого дятла, словно брошенное копье;
кочующий огонёк рыжевато-кофейной сойки; фиолетово-металлический отлив
древнего ворона; гнездящуюся в уютных парках кроткую горлицу;
хищного ловчего сокола, на заостренном шпиле скалы...

Жизнь или смерть? вот дело в чем...
Достойней ли претерпевать
Мятежного удары рока -
Иль отразить их и покончить
Со всею бездною терзаний?…

1601



АЛЕКСАНДР БЛОК


Гамлет


Я - Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце - первая любовь
Жива - к единственной на свете.

Тебя, Офелию мою,
Увел далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю
Клинком отравленным заколот.

1914



БОРИС ПАСТЕРНАК


Гамлет


Гул затих. Я вышел на подмостки...

1. Тупики и лабиринты
Рыжих улиц и дворов.
Сверху белых облаков
Удивительные принты.

Иглы шпилей, как колы,
Впились в небо - аж до крови.
В час заката все багровы:
Стены, рамы и углы.

2.
От собора тень ложится
До пол-площади невольно.
Звон вещает колокольный,
Что приходит час молиться.

Тех, кто с этим не согласен,
Всех, кто песни-танцы любит,
Тех ревнитель бога будет
Вешать между двух "балясин".

Тех, кто церкви внял совету,
Кто смиряется, не ропщет,
Ждет господь в...

Да, мы будем единым кипеньем смолы!
Даже время само нас с тобой не рассердит.
Не вонзился в касатку влюблённого сердца
остриём гарпуна бег секундной стрелы.

Мы с тобой вместе вынесем, мы пронесём
в тошноте душных штормов, в бесцельности штилей
красоту, остроту купидонского шпиля,
что скрепляет сердца. Да мы вынесем всё!

Если ты станешь небом в оконном куске,
я навек поселюсь в нём большим дирижаблем.
Стану каплей последней на высохшой жабре,
если ты будешь рыбой на жёлтом песке...

Зачем вы, снежинки, друг с другом деретесь??
Вот вечер. Вот трасса. Вот Бог.
Вот луна.

Семижды будь проклята — Отъединенность…
Ей, суке, нас нравится!!…
разъединять…


Ах, друг мой…
Я знаю, ты вовсе не друг мой!
Но ты часть вселенной. Ты кровный мой брат.

Не рви телефоны.
Не прячься за рюмкой.
Мы снег. Нас всех сводят в торец ноября…


Кому-то порыв мой покажется вздорным…
Но мы лишь снежинки. Не надо войны!
И город пытается шпилем соборным
за высь удержаться...

Мне жаловался тополь на судьбу, тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке и пел свою печальную мольбу…
Он был так рад им встреченной душе, так удержать внимание старался…
Его осипший голос прерывался, как будто говорить не мог уже,
Но стоило мне отойти чуть-чуть, он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым, он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв, что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана...

Селена на прогулку вышла
Над кронами лесных перин,
И лес колышется чуть слышно,
Ночной долины властелин

Рисует красками природа,
Макая кисти только в синь,
А бездна задает погоду
Для Звезд - небесных берегинь

И лунным инеем на коже
Растают в гуще темноты,
Рассеются следы прохожих...
И вы вдвоем: лишь Лес и ты

Ночной озноб притихших листьев
Не потревожит птичий сон,
До предрассветных пересвистов.
Одни шпили высоких крон

Волнует зарево заката,
Впуская в легкие Земли...

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ЛИТИИ В ОДЕОНЕ

I-XX

I

Восстенаем, Господь, в слоте черных иглиц,
А сидят за Тобой фарисеи одесно,
Не узрят ангелки наших траченых лиц,
Звоновые Твои не живятся чудесно.

Ах, высоко лились золотыя псалмы,
Искрашали трухой нищету дарований,
Только сохнут и днесь на хоругвях гурмы
Василечки от сих иродных пирований.

Вижди, Господи, нас, буде слава Твоя
Не превянет-горит, осеняя церкови,
Гордовые певцы умножали ея,
Горла их пропеклись чернозмейками крови.

II...

Возлил он кровь свою в закат,
Но уцелело отраженье.
В зеркальном холле автомат
Теней дублирует движенье.

А в небесах горящий крест
Все тяжелее нависает,
И чаши млечные Гефест
Огнем холодным обжигает.

О, ледяное пламя дней,
Неспешное теченье Леты!
Чем бездны ближе, тем ясней
В них блещут наши силуэты.

И кровью срам не искупить,
С млынами весело сражаться,
Кому из вод летейских пить –
Кому в их нетях отражаться.

Гиады плачут об иных
Единородных младших братьях,
И угли...