Седая

Узоры рисует
Мороз на стекле.
Снежинки, как звёзды,
Кружатся во мгле.

Ложатся на плечи
Озябших берёз,
К ним иней седой
Все тропинки занёс.

Ликует и злится
Старушка- зима
В пушистые шапки
Оделись дома.

Сугробы метель
Намела до небес,
Как мёртвое царство,
Стоит зимний лес.

Что же вы, мои морщинки
Выдаёте всё меня?
Вы пугаете мужчинку
Видит он мои года.

Одного прошу у Бога,
Чтоб любил меня такой,
Не оставил одинокой,
Если стану я седой.

Ещё живы вы, рощи и степи!
Сердце в ком под рубахою сжалось.
Куй прогресс мне вериги и цепи,
Чтоб молиться за то, что осталось…

За траву в придорожном покое.
За туман по утрам у крылечка.
За страну, где тепло вековое,
Подарила нам русская печка…

То раздолье… Тот гомон прогонный…
Те колхозы, дома и усадьбы,
Где как раньше, под спирт самогонный
В них справляют весёлые свадьбы.

…Но всё меньше дворов на деревнях.
И бурьяном дома зарастают.
Только ветер, как схимник смиренный
По...

Скучаю я, скучаю
До кома в горле, немоты
Дождинки слез
Тайком глотаю
их горький вкус
Как знак беды...
Да знаю я! Увы, я знаю -
Давно ушли все поезда,
И веры в чудо
не хватает. Где детства
быстрые года!?
Мечтаю я, еще мечтаю
Бывает, мрачною порой...
И в тихой грусти замечаю
Улыбку старости седой....



Черный ангел трубит в трубу,
Черный ангел – ночь, черный ангел – осень.
Я опять куда-то иду,
Я опят страдаю вопросом -
Для чего беспросветная даль
Ты петлею въедаешься в шею,
Для чего, я сегодня, как встарь,
Душу красной наливкой грею
Из сочащихся ран да вина,
Из любви, потерявшей все силы.
Черный ангел, твоя труба
Мне осеннее золото в крылья
Занозила, вплела, кричит,
Я кричу вместе с этой стервой,
Но, а что-то вдали молчит,
Но, а что-то мается верой.
Черный ангел трубит закат...

Где цветы цвели, сорняки растут,
Трава сорная, бесполезная.
Поле брошено, здесь ветра поют,
Песня грустная как жизнь грешная.

Поле брошено, теперь степь оно.
И теперь на нём лишь коров пасти.
Что ж, знать жизнью так, было суждено,
Не на всех полях в ней цветам цвести.

В поле брошенном, лишь сорняк взойдёт,
Трава сорная всюду может жить.
А цветок без нас, в поле пропадёт:
Его в знойный день, мы должны полить.

Поле брошено, поле вольное.
Уголок земли, что людьми забыт.
И куда...

Нет наклонений сослагательных
У тех понятий, что со временем
Мы пересмотрим обязательно,
Счастливо разрешась от бремени.

Ах, если б снова стали молоды,
Но не наивными, а мудрыми,
Любовью грелись - и от холода
Не зябли мы седыми утрами.

Осуществили все мечты свои,
Которые клубками путались,
Смогли из плена души вызволить,
Что предрассудками закутались.

Но жизнь, и это примечательно,
Так беспощадна к наклонениям,
Что не приемлет сослагательных.
Всё набело и - прочь сомнения...

Когда нибудь исполнятся слова
того первоначального значенья,
в котором ветром плещется листва
и звуки растворяет птичье пенье

В котором розоватый свод небес
едва заметен в предрассветной дымке,
и пепельно седой, туманный лес
проявлен, как на старом фотоснимке...

Роскошных летних гроз звучит канкан,
развеивая пасмурные сплины,
и радуги, ласкаясь к облакам,
так грациозно выгибают спины...

Морских просторов жемчуг голубой,
где солнце оплавляется в зените,
нанизывает каплями...

Сад для ветра распахнут-
Облетели листы,
Терпкой свежестью пахнут
Хризантемы цветы.
Лепестки их как будто
ЗА ночь стали седЫ-
То морозного Утра
Поцелуев следы...
Отражается небо
В лужах, тронутых льдом.
Скоро пледом из снега
Все покроет кругом.
Отцветут хризантемы,
Облетят лепестки.
У осенней поэмы
Повод есть для тоски.

- Мне 60 - ни одного седого волоска,
Чтоб тушью иль сурьмой его закрасить.
И дальше проживу без краски на висках.
Пожалуй, сплюну - тьфу, чтобы не сглазить.

- Мне 70 уже, но зубы все во рту свои.
К дантисту не ходила я ни разу
И впредь к нему не понесу свои рубли.
Два раза сплюну я, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

- Мне 80 лет и это вовсе не предел
Для всяких приставаний, безобразий.
Но ни один мужчина мной не овладел.
Три раза сплюну тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.