Рябь не тревожит

Утешься, мир сей дан от Бога,
Утешься, есть твои врата,
Утешься, есть тебе дорога,
Но помни: очень не проста.
Не мысли: путь из наслаждений,
Не думай: в жизни повезет,
Поверь, нет в Боге тех мгновений,
Где Бог за грех не воздает.
Иди, тревожась не собою,
Бери рукой не для себя,
Печалься над чужой бедою,
Иди, сей мир земной любя.
Оставь стяжать, забудь обиды,
Пленись не видом, но душой,
Не будь бесславьем знаменитым,
Стань Богу правою рукой.
Молись, проси, встань на колени,
Не...

Не играйся со мной, я - огонь,
Я сжигаю бесследно... Дотла...
Да, согрею когда-то ладонь,
Но, как только судьба мне мала,
Я и сталь раскалю до бела...
Не тревожь эти искры... не тронь...

Не смотри на меня - ворожу,
Отвести не сумеешь ты взгляд...
Ты же знаешь, что я не скажу
Ничего, повернуть чтоб назад...
Ты же знаешь, как угли горят,
Смелым пятки до одури жгут...

Ты меня не удержишь в руках,
Ты сгоришь, ты не выдержишь жар...
Я внушаю и трепет, и страх...
Я - стихия, мечта...

Все только озарялось
И озеро и луг
И в полусонной дымке
Кружился легкий пух

Все к свету пробуждалось
И клевер и лоза
В ликующее утро
Влетеееела стрекоза

А в перламутре крыльев
Озерных гибких фей
Волшебно преломлялось
Сияние лучей

Стремительно взлетая
Тропинки бороздя
Спугнув лимонниц стаю
Ле тееела стрекоза

И матовые окна
Ее нездешних глаз
Тоннели параллелей
Вместилища пространств

То странно замирая
То над водой скользя
Посланница из рая
Летееела стрекоза

И от...

О, помоги им, вечный Боже,
соединиться на земле,
иначе... Стих меня тревожит -
хочу я быть навеселе
и радуясь удаче друга,
вполне смогу сказать Тебе -
моя молитва не услуга,
скорее, просьба о рабе...

Я часто думаю о том что было бы с Исусом Христом если бы он родился ещё раз в наше время?! - И прихожу к выводу что его бы наверное как и две с лишним тысячи лет назад не поняли бы и не приняли! Я не знаю правда ли Он (Христос) жил, хочется верить что да, но за эти тысячелетия прошедшие после этой библейской драмы люди практически не изменились - миром правит сила и если нет кулаков то забьют, могут и до смерти!!!Звон монет, так же как и в то давнее время, часто заглушает голос совести, если она...

Мы все спешим за чудесами,
и просим милости Его,
но очень часто между нами
нет жаждущих ни одного.

Кто ищет правды Царства Божья,
кто ждёт не милости, а Храм,
того одно лишь и тревожит -
идти к Христу по небесам.

И только это называю
небесным и святым путём,
но это ИМХО, дорогая,
я не гоняюсь за рублём.

А ты как хочешь, так и думай,
ведь запретить я не могу,
но от Стихировского бума
сбегу к родному очагу.

Быв фарисеем приглашённый,
Возлёг Он в доме у него,
И, плач услышав приглушённый;
Узрел виновницу того.

Ему слезами обливала
Младая женщина ступни
И волосами отирала;
Когда же высохли они,

Тогда она сосуд достала,
С которым шла Его встречать,
И драгоценным миром стала
Иисусу ноги умащать.

Тут фарисея мысль тревожит:
"Какой, скажите, Он пророк,
Когда Он грешницу не может
Прогнать, сидящую у ног?"

Иисус решил здесь притчу вставить:
"С вас не взыщу я впредь долгов...

Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.


Ляпсус второй

Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город...

Весенних листьев нежный цвет
Меня волнует.
Весёлый солнечный рассвет
Траву целует.
В росинку глядя, жду ответ.
Вопрос известный.
Упрямо не даёт совет
Очаг небесный!

Ну почему такая боль
Мой мозг тревожит,
А рану разъедает соль,
Гнетёт и гложет?
Вокруг сияет красота,
Но я в печали.
"О чём грустишь?" - два мотылька
Мне прошептали.

Устал идти не той тропой,
Вдали от света.
Оставил где-то за кормой
Былое лето.
Опять развилка впереди.
Как выбор сделать?
И кто подскажет, как...

Всё было гораздо хуже:
Любви она не нашла,
Ей просто мужчина нужен
Зубастый, его мошна.

Не надо печали, братцы,
Сгорела любовь давно,
Что рвалось, то стало рваться
Тряпицами, всё одно.

Разрушены бастионы,
Валяются меч и щит,
У чувства свои законы,
Погибнет, коль не взлетит.

И сердцем то понимая,
Рыдала она в подол,
А рядом мужик, зевая,
Садился за общий стол.

Она себя укоряла,
Тревожилась по ночам,
А чувство, что так терзало,
Читалося по очам.

Спросил её подле гроба...