Ручей Серебристым звоном

По ком звонит колокол гулко, надрывно,
Не затихая вдали?..
Трое застыли над краем обрыва
На окоёме земли.

Нашлось сразу десять лихих и развязных -
Нам ли пальнуть не суметь?...
Даже не сняли с несчастных повязки -
Пусть привыкают ко тьме.

Да кто так стреляет? Эх, ты, неумеха,
Где таких взяли мазил...
Резкой синкопой расстрельного эха
Благовест вдруг засквозил.

По ком звонит колокол? Власть изменилась.
Старые всплыли грехи,
Всех посчитали и впали в немилость...

Ярок свет. Прекрасен миг.
Крадется чья- то тень,
И издается где-то крик.
Погас огонь. Окончен день.

Бьется сердце.Стук в груди...
Бег....И я в глуши....
Слезы. Шепот:" Уходи!"
А в ответ мне :"Ш-ш-ш"

Тишина.Лишь только
Два малых ручейка
Журчат.Уже река...
Бежать? Но сколько?

Ссоры.Раставанье...
Хлопнул дверью он.
Раздается в комнате рыданье,
И звучит магнитофон:

"Боль, обиды не ручей,
Берегов не видно
Если б не было ночей
Не было б обидно....."

Капли любви соберутся в ручей,
Горною речкой вынесет в море.
Чтобы кому-то 7 футов не горе.
Ну... а кому-то 7 пядей взашей.

Bells for John Whiteside’s Daughter
Колокола звонят по дочери Джона Уайтсайд (Элегия)
John Crowe Ransom (1888-1974)

В маленьком теле, как молния быстром,
C изящностью птицы крыла,
Tолько недавно, не верится даже,
Здесь девочка рядом жила.
Что же здесь делают крест и кадило,
Неужто она умерла?
Смерть не спросила, скосила не плача,
И нас поразила она.

Только вчера залетали к нам в окна
Cчастливого смеха звонки –
С тенью своею сражалась под солнцем,
В длину совершая прыжки...

Снег посеребрил увалы горные
И бровки Леля побелил,
Мохнатые ресницы белые
Лесов, и хладом ветра устрашил.

Внизу зазеленел подлесок,
И кружева черёмух, боярышник
Краснеет и диких яблонь белеет
Свадебное платье. Цветенье вишен,
Слив и груш. Берёзок истекает сок.
Прилавки зеленеют и брошен

Шарф из жёлтых одуванчиков.
Лужи, в них смотрят облака, столбов
Косая тень и провода. Прилавков
Седина, туч набухающая влажность, зов

Лета, он неодолим, суровый май,
Глазами...

По ком звонят колокола?
Нас окружив хрустальным звоном.
Божественным и невесомым.
В них столько света и тепла!

В тех переливах очищение.
Как благодать для нас с высот.
Нет для души других красот.
А также лучшего спасения.

Мы с тобой чужие — не звони,
Телефона номер забудь мой.
Не тебе отдам я жизни дни,
И ты будешь мне всегда чужой.

Не надейся — я свою принцессу,
Не в тебе, нашёл давно уже.
Для неё стучится моё сердце,
И любви огонь горит в душе.

И её — её лишь, желать страстно,
Буду я всю жизнь свою всегда!!!
С ней одной, делить желаю счастье,
Обогрев собою в холода.

Никогда к другой не воспылаю,
Я таким же жарким, чувств огнём.
И ты мне — ты мне совсем чужая,
Не звони — не будем мы вдвоём...

Богородица Дева! Её крестный путь
Знаменует нам путь ко Спасенью.
Рассыпая хрусталь, над землёю плывут
Колокольные звоны Успенья.

Во Успении Деву прославил Господь
И призвал из могильного склепа.
Не во гробе осталась пречистая плоть –
Вознеслась в Божьей славе на небо.

Обращаемся к ней, средь мирской суеты
В лабиринтах судьбы заплутавшись -
Не иссякнет источник святой доброты
Благодатной Заступницы нашей.

Осеняет священным знаменьем креста,
Вызволяет из бездны кромешной...

Я не простила, не звони,
Не надо сердце мне тревожить -
Оно холодное внутри,
Лишь на осколки его крошишь

Я все забыла, боль и слезы,
Все наши радужные грезы...
Хотя о чем я, нет не надо
Вручать тебе такой награды

Тебя не помню, нет не знаю..
Хотя бывает и мечтаю...
О нежных, ласковых объятьях,
О тех пяти минутах счастья...

С таким трудом тебя забыла
Уж не рыдала, только выла
Да было, но все зачеркнула...
Нет вырвала и схоронила

И я прошу, мне не звони
И не ищи со мною...

Не по мне, звонят в колокола,
Не отлит, мой колокол покуда.
Болью тронув, мимо смерть прошла,
И я дальше, жить на свете буду.

Буду! - Жизнь, всю выпью до глоточка,
И свои, здесь вдохи все вдохну.
И тобой, заполненную ночку,
Проведу, ещё здесь не одну.

Буду жить, искать на всё ответы,
Тайн загадки, все не отгадал.
Верю есть — должна быть в мире где-то,
Правда тех, кому Бог душу дал.

Тех, кто хлеб добыв в поту трудами,
Жизнь живёт, на грани нищеты.
Скромен кто и не сорил...