Розы

За все, за все приходится платить,
Не жизнь, одно сплошное наказанье.
Как можно женщин искренне любить,
Когда у них безумные желанья.

Сначала просто Ангел во плоти,
Но с каждым днем все новые запросы.
И ты считаешь до зарплаты дни,
Ей не нужны уже, как раньше, розы.

О, женщины, зачем вас создал, Бог,
На радость нам, а может на погибель.
Господь, прошу, не будь ты к нам жесток,
Где наша безобидная обитель?

21 августа 2012 года

Питаются лишь.
Аромат белой розы
Вскружил голову.

Из детсадовских стен перепуганной стайкой
Мы восторженно-празднично в школу несли:
Розы, астры, гвоздики.... Мы мечтали стать знайками,
Мы хотели стать лучше и в общем - смогли.

Что-то сбылось, сложилось... Пускай и неточно.
В лабиринтах блуждая различных наук
Сколько рожиц забавных в тетрадных межстрочьях
Оживили игрою скучающих рук!

Наше время пришло. В закоулках сознанья
Будем вечно стоять у затёртой доски
Где-то близко, почти... у черты пониманья
И сожмётся вдруг сердце от...

В ванной дверь закрыта
Там моя соседка уже давно
Она модель
Она прекрасна
У нее поклонников полно.
Ее встречает лимузин
Из него розы сыпятся
И это все лишь для нее одной.
Слава ,деньги и другая прелесть преследуемая ими.
Ей весь район завидует
Все девочки мечтают стать на нее похожей.
Полночь уже давно а в ванной все еще вода шумит
Я долго достучаться не могла
И дверь в итоге мне пришлось сломать
И тусклый свет освещал
Ее мокрое, холодное тело
Она все еще прекрасна, но без...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Рампы свет...
Да, ладно! Брось ты.
Светит пусть.
Живой
Ты танцуешь на планете
Сказку "Быть Собой"
Быть восторженной и в хмури
Из души хмельной,
Вязью Розы и Лазури
В Чаше золотой...

Зимняя мечта.
 
Завалило, снегом завалило
Улицы, дороги и дворы
Где вчера проехать можно было
Нынче не проехать, не пройти.
 
Эх, а раньше было как прекрасно,
По сугробам мчались на санях,
А сейчас машины рвем напрасно
В наших, непокорных нам снегах.
 
Где - же вы, кулибины России?
Что сегодня не хватает вам?
Или вас пока - что не просили,
- Красоту, комфорт придать саням?
 
Чтоб с уютом мчать по бездорожью,
Чтоб метели не пугали нас.
Чтоб не беспокоился дорожник,
-чем...

Дождливо-ледяной слюной
ноябрь сковал уют.
Дороги снега ждут. Глаза от сна прорежет…
И серость подытожив,
полуденный художник
найдёт в душе приют
сомнениям, надеждам.
В аромалампе – розмарин;
увядшей розы плач
к стеклу прильнёт, будто к сосцу.
Ночной гуляка-пилигрим
в окне плетётся мрачно,
ноябрьским дыханьем сбитый с ног.
Морщинки по лицу –
как стен промокших роспись.
По небу облако скользит,
скорей сказать, скребёт, и с ним –
тяжёлый сладкий воздух
питает грудь. Здесь всюду...

Я слышал дивные стихи.
О них. Они нам все близки.
Они, как снег, немного талый,
Как ароматы розы алой.


И солнца первые лучи,
И пение сверчков в ночи.
Как листья желтые, что осень
Как красоту нам преподносит.


Свет радуги на небесах
И капельки росы в цветах.
И нежные лучи заката,
Чарующая слух соната.


Жемчужина в глубинах моря
И ветер свежий на просторе,
И бабочек полет красивый,
И летний дождь, порой игривый.


И это все единым словом
Могу сказать я...

Дикий, дикий цветок, лоза,
боль и смерть, экстатический оклик вакханок,
пляски сатиров в священном безумии –
фракийский вихрь взрывает округу
свежестью жизни –
я знаю тяжесть и лёгкость вина.
Плодоносящая сила земли,
душа виноделия,
звуки флейт и кимвалов,
как погремушки для
живительной влаги растерзанной плоти –
чтобы кровь проросла гранатом,
чтобы сердце стало трагедией,
а смерть – душою бессмертия,
скорбью и радостью
у могилы в Дельфийском храме.
Деревья, поля и хлеба...