Раненые

Киноварным вином смягчим холод, наконечником взгляда стегнем по шоссе,
что, как ящерица в белой пустыне пьяных от снега лесных изваяний.
Выберем направление – прокуренная туманность равнины, дождь изо льда
и зимнего спящего солнца, ультрамарин воздушной росы над головой, сияние
первых лучей рубиновых глаз молодой попутчицы – искры рассветной со дна
ночных монологов призрачных подворотен. Направление – данность;
ориентиры – костры у обочин из потерявшихся слов забытых преданий
надежды...

Мой брат, к тебе Я обращаюсь!
Храни энергию Любви!
Душой и телом прикасаясь
К ее сиянью. С ним иди!

Познай законы мирозданья!
Не будь слепым, открой сознанье
Для познавания, и знанье
Убережет тебя в Пути.

Упав, сумей подняться снова!
Все – эволюция Души.
И устремленья, и сомненья
На Свет и Тьму ты разложи.

Найди гармонию в природе,
В себе. С Вселенной все свяжи
И обретешь себя в свободе,
В осколках раненной Души.

Любовь – Творенье, Созиданье!
Отбрось, отбрось свои...

Молчала, а голос охрип.
Кричала, а Вечность молчит.
Рукой утирала слезы....
Рождественские морозы.

И что-же опять не так?
Увидеть как тайный знак?
Обыденной жизни проза,
А в сердце - печальная роза.

И раненной птицы крик
Окраин небесных достиг,
В хрусталь превратились слезы
В рождественские морозы.

Растрепалось небо синей тучкою,
Привлекая ночи фонари.
Ты сама, родная, ковшик с ручкою,
Так черпай же счастье от зари.

Пей его, не думай серым облаком,
Уходящей в снежную метель...
В даль небес срываясь ясным соколом
Мысль любовью сердца обогрей.

Пусть течёт река по русла впадинам,
Ей потоком жизни не впервой
Бурно проходить пороги, раненной
Её не быть, с текучестью такой.

Ковшичком черпни, испей бодрящее--
Ласково-хмельной поток любви.
Пей ,моя родная, настоящее,
И не...

Слова несказанные вслух,
Мысли из папье-маше,
Обезображенные пальцы рук…
Сквозным раненьем на душе.
Навылет…. Наотмашь
Случайно, Навеки….
Узнаешь, Услышишь….
Забуду навряд ли…
Туманом ложится,
Хрустит под ногами,
Ночами не спится…
Учусь оригами…
Бессвязно, беззвучно,
Хватаясь за воздух
Просила прощенья..
Увы, слишком поздно…..

Во мне спит ночь –
черноглазая птица, пустыня алмазных созвездий,
тонкий почерк луны на бледной озерной ткани.
Я холодом ранен.
Я взял себе в жены колючую бездну,
вектор вселенной из ниоткуда
и в никуда.
Вода
струится по венам,
вода дремучих ручьев,
плеск водопадов из слов
без пробелов.
Я выписал мелом
Млечным стрелу
на карте дорог.
Мне дорог каждый глоток
пьяного воздуха,
пока не взошел первый луч
пробужденья…

Мякоть апрельского солнца закралась ознобом бриза
в шелест лиственных пальцев на изумрудно-горчащем скелете.
Изысканность легкой походки женственности
слепит чумазую плесень сдавленных прахом сугробов.
К хрустальной мелодике водопадов карнизных
подмешано коррозийное пойло зимнего ветра,
чахнущего в окрестностях
бодрых затрещин змеевидных лучей лимонно-водного

неба, что ползет за шиворот лесопосадки столбов,
заливает сапфировой кислотой поры
асфальтовой планиметрии,
чьи выбоины...

И сердце ранено тобою, и время медленно течет,
Как будто в целом мире нет, длиннее боли…
И как теперь, как дальше быть…
А погружаясь в дни, воспоминаний,
Испытываешь дикую любовь.
И в этом нет ни боли, ни страданий,
И не понять любви секрет…

Мы согласно в это верим,
И никто не возражает:
Ярость раненого зверя
Суть его не отражает.

Приласкайте, обогрейте,
Избегая криков строгих.
И в нападках не зверейте
На несчастных и убогих.

Ласки силу ту имеют,
Что не скажешь в связной речи.
Даже звери вас сумеют
Возлюбить по-человечьи.

Луна по волнам отлилась расплавленным сыром,
гремят серебром небесные колбочки звезд, тихо-тихо
бусины гальки перешепнутся, и промочат кремнистые губы
сыростью пенной. Дух беспроглядного ила
кружится в гортани, чайки раненный крик
ветром брызнет в лицо, взгляд безмятежного Будды
сойдет с кипарисов туманных, пальмовой тенью
скроется пьяный ручей.
Я все сказал…
Утесы хранят тишину.