Пыль земли

Улетаю, как птица,
По светлому в небо тоннелю.
Дав, простится со всеми,
Разжала ладони земля.
Этот миг торжества,
Я всецело душою приемлю,
Ведь она это всё,
Что осталось уже от меня.

И не надо рыдать,
Вить капризные тонкие нити.
Мы уходим навек,
Хоть вернёмся уже через час.
Чтоб родится опять,
Но в другом уже ходе событий,
Чтоб никто из друзей,
Не сумел бы узнать наших глаз.

И тут как повезёт,
Кто-то камнем вернётся в дорогу,
Вместо тех, что когда-то,
Рассыпались медленно...

Выше. Еще выше. Над облаками.
Над повседневностью
Воспарить.

Оттолкнувшись от земли ногами,
Захлебнувшись небесной синью,
Про тревоги забыть.

Свободнее. Счастливее.
В самом сердце неба
Раствориться.

Среди частиц звездной пыли
В вышине
Вновь родиться…

Вот, и твоя личина пала.
А всё, что ты мне говорил,
На землю листьями опало
И превратилось в грязь и пыль.

Пускай остался я без кроны,
Пускай доступен я ветрам,
Но, я стою на прежнем месте,
Благодаря моим корням.

Когда умру, меня не хороните
Вы на святой кладбищенской земле,
Но лишь костёр прощальный разложите
На чёрной отдыхающей скале.

И на огне пылающих столетий
В Ад не падёт, не устремится в Рай
Моя Душа — одна на белом свете, —
Оставшись созерцать печальный край.

И, по следам языческих традиций,
С костра в ночи на сорок долгих дней
Душа моя безмолвной чёрной птицей
Погонит чёрных над землёй коней.

Я Памятник себе нерукотворный
Воздвигнуть не стремился до весны, —
Но в день...

Степь дороги, пыль трава. Солнце в зените, иду в некуда. Где небо, словно из эфира.
Так чисто высоко без донна, И в этом солнечном потоке,
Весь мир становится волшебней. Ветер доносит, дыханье земли. Небо да солнце, цветы да трава.
Казахстанская степь прекрасна всегда.
Ты видишь пространство а там пустота
Степь ведь без края, она велика

Я нашёл на пустыре брошенное, позабытое богом стихотворение,
изъеденное белой пылью и молью безмолвного февральского одиночества,
еле дышащее тонкой слезой не прочтения;
я взял дымящуюся крупицу его ветхих, пожелтевших слов,
пропустил через, заточенное об ночь, внимание сердца,
и оно распустилось, выдохнуло кувшинкой зимнего солнцестояния
на ладонях хрустального льда, словно свеча в храме –
живое пламя, облачающееся в сосуд человеческой плоти.
Вот оно – я услышал аромат полночных...

Хочется мне вдруг раздвинуть все стены сознанья,
Чтоб ощутить этот мир:
Из чего он замешан?
Может, из пыли космической,
Хлам мирозданья.
Или сей мир на себе рационально
помешан?

Хочется мне без зонта под дождем,
чтоб промокнуть,
Лужи измерить своими босыми ногами,
Ночь провести у реки,
чтоб до дрожи замерзнуть.
И написать вдруг стихи неземными слогами.

Преодолеть этикеты, фуршеты,застолья,
Разве понравлюсь я вам без элитной одежды?
Рационально меня загоняете в стойло,
И как...

"Опа, опа впереди копы"
"Остановите, вите надо выйти"
***
Или жизнь проходила мимо тебя,
ковырялся в прошлом, на цепи лом или нет облом,
бритая, в прозрачных трусиках на его приёме,
да о коме, о её сущности, коронавируса тучности,
на просторах земли, растирали пыль, мы могли,
мани, или ещё чего, сами….
"Опа, опа……

Друг, меня застрели,
Из большого ружья.
Чтобы пылью Земли,
Не дышал больше я.

Я трудом за гроши,
Жизнь неправедно жил.
И в ладони души,
Мир гвоздь факта забил.

Бог святой добротой,
Мне грехи отпустил.
Но мир грешный Земной,
Не простив, лишил сил.

Средь бессильных внизу,
Мне теперь доживать.
Пить печали слезу,
Грустью снов заедать.

В придорожной пыли,
Жить устав, просил я:
-«Друг, меня застрели,
Из большого ружья.»
Марковцев Ю.

Никогда не предам я священное слово: Победа!
Как и мамин наказ: никогда и ни шагу назад!
Внукам вновь расскажу я про подвиги, прадеда, деда,
Что с боями прошли, защищая Москву, Сталинград!

Разве можно забыть героизм наших юных мальчишек,
Что со школьной скамьи в Бресте ринулись в бой?!
Смело били врагов, чтоб фашист наши земли не выжег,
«Смертью храбрых» легли, защитив от беды нас с тобой.

А на Курской Дуге, в бронетанковой праведной битве,
Подвиг наших бойцов повторить не смогли...