Прозрачное

Паломничество в Дрезден.
Пронзает взгляд – как отдалённый ветер
с вечерней плёнки моря –
царица неба в человеческом обличьи,
стоящая на пыли облаков,
босая, в сонме ангельского хора,
заполнившего неба полотно,
в естественной близи и неприступно,
благоговейно, нежно, и подобно
поэзии, будто сама душа
и родниковое дыханье живописца,
будто сама его печаль в её лице,
держащая младенца, как крестьянка,
в плаще из голубиной, мягкой ткани,
объявшая глубокое пространство,
как вещий...

Ты здесь, вечно юная сила – античное божество?
Ты здесь, воплощение грации и красоты плотской формы –
богиня древней Эллады?
Грубость и невоздержанность, полнокровие и темперамент
фламандской кисти, стихийность и мастерство,
внутренняя динамика каждой линии,
нарастающий ритм, напряжение –
вихрь, вырвавшийся извне,
в единый поток свернувший курсив движений –
ты здесь, ты дышишь, ты ждешь восхищённых глаз;
в гармонии красок, в мощи рисунка,
в чувственной радости, в наслаждении,
в...

Как будто бы специально,
Вокруг сияния луны скопления.
Все в освещении нереальном,
Прозрачных облаков парения.

Блеск звезд продолжит небосвод,
От чистоты воздушной ярче стало.
Безмолвный водят хоровод,
И сердце трепетно стучало.

Залитые предметы в полумрак,
Ни шепота вокруг, ни звука.
Одел колдун свой черный фрак,
И бродит тенью длиннорукой.

В окне светло, горит свеча,
С иконы зрит Лик исцеления.
Мольбой наполнит о спасении,
Прогнав с души моей печаль.

И танец пламени...

Звучит печально
Осенняя соната.
Прозрачная грусть.

Полная глухота, полная глухота – она же – твоя философия,
драматизм симфонизма, темперамент, блеск, богатство и глубина,
масштаб, неистощимость мятежного духа,
размах, динамика, темп, контраст,
экстремумы восприятия, экстаз и молитва –
нерушимая глухота, нерушимая глухота –
с кончиков пальцев льются зеркальные отблески
фортепьянной сонаты, искры борьбы с тканью звука,
отголоски неразборчивых черновиков.
Свинцовая тяжесть волн.
Заговорили метель, ночь, треснутый лёд чёрного неба...

Я покидал отечески края,
Вокруг меня и праздно и уныло,
Какою же неведомою силой,
Зовут меня другие берега!

Где кипарис меня зовёт печалью дальней,
Где дивны берега,свободую прощальны,
Где чистых вод струя прозрачна и легка,
Где не ступала ли нога тебя.

Что там, под тёмно-зелёным сукном?
Воздух Рима, Неаполя, Мальты, Сицилии,
вызов эстету, битый античный мрамор,
истина без идеала,
натура, уличная толпа, лихорадка,
напряжение и естество, пьяная
музыка, не знающая покоя.
Лицо, это лицо, смугло-румяное, перебегающее
с одного холста на другой
в смешении черт;
это лицо, лицо играющее
черноплодным цыганским взглядом
под широкими ветками
тёмных бровей,
в котором нежно слились,
мгновенностью чувства,
непослушные волосы, полные губы...

Дождливая осень, тревожные сны.
Туманы под ноги и чувство вины.
Туманы под ноги, и в душу туман,
А в сердце так много незажитых ран.

Прижавшись к стеклу, созерцаю я двор.
На землю из листьев улёгся ковёр,
А в луже озябшей уснула луна,
И дождь заблудился в проёме окна.

Прозрачные капельки падают вниз,
На землю ложась, омывая карниз.
Балкон приоткрою и в шуме дождя
Услышу: « Былое вернуть- то нельзя».

А может, еще что услышу, как знать?
Дождливая осень мешает мне спать...

По алой звездной пыли босоногая,
Пройдя сквозь сны, явилась наяву
Мимозою, смущенной недотрогою…
Я небо ясное благодарю.

За то, что есть на свете этом женщина
Как утра свежесть, чище родника!
За то, что полная в разливах плещется
Ее любви обильная река.

И с той поры, как встретил ясноокую
Лишь голос твой поёт в моих стихах...
Берёзкою с прозрачной позолотою,
Певуньей белой в вешних облаках.

Душа легка, почти что невесомая.
Все потому, что рядом, рядом ты!
Живительными напоила...

Мягкость взгляда, нежная скорбь,
ласковый свет печали,
небесные ясли, туманно-лунная кровля,
теплота отзывчивых рук, молитвенный шелест свечи,
мелодический дар, смиренная грусть,
радость надежды, душа одиночества
прозрачная хрупкость безмолвия,
ритмический срез облаков, парящих лицами
седобородых святых и ангелов в ультрамариновой бездне,
огранка солнца, глубоководность пространных вздохов органа,
созерцание чуткого сердца на тонкой нити мгновенья,
божественная длиннота...