Прожитый

Самотність знову прийде
Її лагідний подих мене обійме.
Ми разом запалим свічки,
Нехай, розпеченого серця
Багаття палає.

Ти чуєш, як зі стелі
До долу падає сніг?
Це пір'я янголів,
Що б'ються у небі
За право зі мною
Прожити вічності мить.

Ти відчуваєш,
В безодні пустої кімнати,
Як місячне сяйво скрізь грати
Тягне долоню свою?
Воно бажає торкнутись обличчя,
Бажає торкнутись душі.

Ти бачиш,
Як похмуро кривляться хмари?
Вони зараз зірвуться дощем...

Плесни судьбу в коктейль прожитых лет,
Смешай соломинкой усталость и тревогу,
И помолись языческому богу,
Взирающему на безумный свет.
Возьми фонарь - и подожги рассвет!
Надень сандалии и облачившись в тогу,
Расчисти посохом заросшую дорогу,
Ведущую туда, где Да - есть Нет...

Очисти мысли и сожги мосты,
В ломбард сдай устаревшие мечты,
И позабудь вкус мяса и вкус хлеба.
Стеклянным призраком разбейся о скалу,
Рассыпься брызгами по кормчему веслу,
И растворись в...

Часы-куранты уж двенадцать бьют-ют.
Жить спокойно не позволяют мысли
О прожитом…, где властвовал дебют,
Заведший жизнь в этапные моменты,
По памяти которых с чередой снуют,
Рубцами в сердце, возводя траншеи,
Прожилки алые, что лабиринты вьют
В конец невидимой трепетной аллеи.

То мысли животворящие и души уют,
Произведённые всевышними руками,
Правду истины ведут в земной приют,
Наделённый планетарными чертами,
Здесь же, неизбежно бравирует салют,
Целенаправленно разложивши мысли...

ПРОЛОГ

Сын-подросток серьёзно, по-взрослому
пожилого отца попросил:
«Расскажи мне про первоапостолов».
А отец – как язык проглотил.

С полминуты он думал мучительно,
свою память, как мог, напрягал,
а потом вдруг ответил решительно:
«Это те, кому Бог помогал
делать всю мировую историю,
становиться её костяком.
Не силен я в библейской теории
и с религией мало знаком,
но четыре апостольских имени
я могу тебе всё же назвать.
Если спутаю что, извини меня.
Но на мелочи, в общем...

Есть в православном народе
Вера святая одна,
Что жизнь будет все-таки лучше
Коль с Богом она прожита.

Теперь возрождаются церкви,
Златые блестят купола.
В пока пустом еще храме
Светлеет иконка одна.

И отрок к ней юнный подходит,
Свечу от лампады зажег.
В душе его затеплился.
Колеблясь еще огонек.

В степи ковыльной - ночь родилась,
Укрыв курганы темнотой,
Фигура воина осветилась
Поникнув головой седой.
В костре горят, треща углями,
Все тайны прожитого дня,
Лишь освещая языками
Черты усталого коня.
Сражений пыл отображая,
И память незабвенных лиц,
Мерцаньем в звёздах отражаясь,
Искра костра упала ниц.
И Бог Войны спросил у воина,
Огнём костра в него глядя, -
- Ты, уважения достоин,
Спасайся, жизнь свою щадя.
Беги быстрее, до рассвета,
Под небеса чужой земли,
Оставив...

Среди жизненных бурь и рисковых затей
От губительной, острой бритвы
Защищают своих неразумных детей
Материнские слёзы молитвы.

Вырывая «счастливый» билет лотерей,
И не видя расставленной сети,
Не жалея здоровья своих матерей,
На войну убегают их дети.

Кто-то рвётся на прочность себя испытать,
Кто за деньги, иные по штату.
И встаёт на колени печальная мать,
Чтоб Господь дал от смерти ограду...

Мою мирную жизнь всколыхнула волна.
Второпях зачитали приказ...

Так странно… словно что-то упускаю…
как будто выронив клубок из рук,
бегу, обрывок нити догоняю,
не замечая ничего вокруг...

Так трудно… словно что-то позабыла…
и не могу ни вспомнить, ни понять,
как будто мысли впопыхах разбила,
а в целое осколки не собрать…

Так больно… словно исповедь укором...
за прожитое ранит как снаряд,
взрывается неистовым повтором
уже который мир и век подряд…

Так грустно… неизбежность расставаний...
как будто ураганом размело
по долгим километрам...

Я – прошлое твоё. А прошлым быть обидно.
Не выпитый бокал прокисшего вина,
Забытый в прожитом. Вино едва отпито.
Ты не опустошишь его уже до дна.
Я от тисков тоски в беспамятстве не скроюсь.
Где тот бокал вина, налитый до краёв?
Как на давным-давно прочитанную повесть
Ты смотришь на меня. Я – прошлое твоё.

2007 г.


Так крикнуть хочется, а рот откроешь – стыд.
Там эмбрионы слов на ранней стадии.
Шлюз на реке моих невнятных слов закрыт.
Атака звонких рифм… И вновь в осаде я...

Клён средь дворика горбится,
Неподвижен ветряк.
В светлой, прибранной горнице
Умирает рыбак.
Взглядом горьким, обугленным
Он скользит по стене,
По дочурке испуганной,
По притихшей жене.
Вот и кончено! Стружкою
Липнут пряди к вискам.
Вены струйками, струйками
Растеклись по рукам.
Вот и всё… Губы сомкнуты,
Подбородок небрит.
Март последний. За окнами
Волга льдины дробит.
Всё по капле ей отдано –
Жизнь и счастье его.
Ни покоя, ни отдыха.
А во имя чего?
Мало смеха и шалостей...