Преданный

Кто был ничем, никем лишь станет,
Ему не быть всем никогда.
Он нужен кровью красить знамя,
Он мал — и в том его беда.

Никто! - его суть в слове этом,
Чтобы служить, он был рождён.
Плевать чему — Тьме или Свету,
Лишь бы одет и сыт был он.

Он шубу с барских плеч имея,
Считает, что жизнь удалась.
Душою раб — труду лакея,
Отдаст он сердца пыл и страсть.

Не может жить он без хозяев,
Им предан он, как пёс цепной.
Порвёт любого он, облаяв,
За них пожертвуя собой.

Кто был ничем...

На башне древнего собора

Уже давно истлевшая рука

Вписала слово "рок", но вскоре

И слово стёрлось словно из песка.



Зато от слова - воплощенья

Роман родился с подписью Гюго:

Горбун, цыганка и священник

В смертельной схватке преданных врагов.



Сакральное сердце Парижа -

Парижской Богоматери собор:

В дожде к стальному цвету ближе

Величества готический узор.



О страшный суд с фасада храма!

Кому-то в рай идти, кому-то в ад...

И вся религия как драма...

белым светом затмило сознанье...
Наважденье.... пред взором преданье:
Не надейся, не зови, не плачь....

Посвящаю Абдиеву

Была у нас с тобой любовь,
Что ни на есть божественно святая.
Что ни на есть сжигающая нас с тобой до тла.
Но до любви ты одинок был и
Страстью игромана и змия зеленеющего
Одержим до беспредела.
И все подруги были у тебя те,
Что под красным фонарем.
Найдя свою любовь, забыл
Про страсть, губящую тебя и
Про подруг из злачных заведений.
Ты стал примерный семьянин, но . . .
Но был на столько этой страстью одержим,
Что ты забыл любовь свою святую
Забыл огонь...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...

Паришь ты в небе словно птица
И высота своею бездной не страшит тебя.
Тебе бы только наслаждаться небом и
Ощутить свободного падения мгновенья.
Парашютист – чудак земной!
Призвание его – птицею парить
В бескрайнем небосводе.

Дорога в небо безгранична,
Мечтами бездна неба окрыляет.
Шагая, смело с борта самолета
В неба синеву и мягкие просторы облаков -
Фейерверк эмоций сложно будет позабыть!
Счастье и любовь, впереди
Летя, тебя встречают!
Друзья с семьею за твоим полетом...

Когда у Духа
сердце пУсто...
и нет желанья
наполнять....
Для эгоиста
одр прокрустов
готовит
Всеблагая Мать...


Менял пелёнки
У Фальшивки...
Где вместо Истин -
Муть...
В надежде
Рот Ума
Наживкой-
Пустышкою...
Заткнуть


Форсировал....
себе в угоду...
не снёс
Судьбы анфас...
РазОблачил
свою "природу"
с обрядьем
правды
в фарс

Ум псевдоГуру
не удел..,
Не слышит
Сердца звук...
Недосягаем
Запредел –
У "нимба"
замкнут круг...

Пока заЗренья
псевдоДух
не...

Ненавидимый Западом
За победы над ним,
В этом мире зацапанном
И забывшем про нимб,

Что главу твою светлую
Как святую венчал!
Я молю, не советую:
Зри России печаль.

Наши вороги давние
Обнаглели, как псы,
И презрели предание
О героях Руси,

Что топили под водами
Немцев спесь и литвы (1),
И нерусскими мордами
Брег мостили Невы (2).

Воротись, князь воинственный,
Русь спасти от врага!
Ты – наш светоч единственный,
Во Москве – мелюзга.

Русь за талеры продали
Иноземной...

Рельсы, шпалы, верстовые столбы и
Ровная нить проводов.
Семафоры и машиниста уверенный взгляд.
И каким бы утомительно-сложным
Ни был путь, он не позволит
Поездному составу с рельс сойти.

Всегда в дороге, вся жизнь бежит
Под стук колес.
Все это в сердце человека,
Что с железною дорогой
Жизнь свою связал.

А если б не было дорог железных,
Сколько человек тогда бы потерял.
Сколько бы красот природы не увидел,
Городов бегущих за окном вагона пропустил.
Игры и танца...

Возможно неправ, ты прости
Но только не трогай душу
Сказать хотел, но теперь прочти
Устали друг друга слушать
Устали правду искать в словах
В движениях, стихах. Поступки
наши они комок, как молва
всех мыслей, запрет на уступки.
Зачем прощать, когда прощение
Вообще не возникало бы
И гробить силы на гнобление
И просьбы помощи, мольбы.
уж сколько тихо так молчали мы
И сколько было сказано тогда себе
Что, разве мы не сильно опечалены?
В который раз быть преданным мольбе