На башне древнего собора
Уже давно истлевшая рука
Вписала слово "рок", но вскоре
И слово стёрлось словно из песка.
Зато от слова - воплощенья
Роман родился с подписью Гюго:
Горбун, цыганка и священник
В смертельной схватке преданных врагов.
Сакральное сердце Парижа -
Парижской Богоматери собор:
В дожде к стальному цвету ближе
Величества готический узор.
О страшный суд с фасада храма!
Кому-то в рай идти, кому-то в ад...
И вся религия как драма,
Где двадцать восемь королей - стоят.
Химеры - жутко фантастичны
Любуются Парижем с высоты,
Гаргульи охраняют лично
Собора водосточные посты.
А сверху снова в колокольне
Горбун звонит во все колокола
С воткнутым будто в сердце колом
От слова "рок" исполненного зла.
А в храме свеч, как тонны мыслей:
Надежда, бодрость, радость и печаль;
Поклон до пола ныне присных -
Венец Христа Спасителя встречай...
Священник мёртв и безопасен,
Красавица цыганочка в петле:
Но храм воистину прекрасен
В закатном солнце бесконечных лет!
Уже давно истлевшая рука
Вписала слово "рок", но вскоре
И слово стёрлось словно из песка.
Зато от слова - воплощенья
Роман родился с подписью Гюго:
Горбун, цыганка и священник
В смертельной схватке преданных врагов.
Сакральное сердце Парижа -
Парижской Богоматери собор:
В дожде к стальному цвету ближе
Величества готический узор.
О страшный суд с фасада храма!
Кому-то в рай идти, кому-то в ад...
И вся религия как драма,
Где двадцать восемь королей - стоят.
Химеры - жутко фантастичны
Любуются Парижем с высоты,
Гаргульи охраняют лично
Собора водосточные посты.
А сверху снова в колокольне
Горбун звонит во все колокола
С воткнутым будто в сердце колом
От слова "рок" исполненного зла.
А в храме свеч, как тонны мыслей:
Надежда, бодрость, радость и печаль;
Поклон до пола ныне присных -
Венец Христа Спасителя встречай...
Священник мёртв и безопасен,
Красавица цыганочка в петле:
Но храм воистину прекрасен
В закатном солнце бесконечных лет!