Пожелтевший лист кленовый

Узнаём строчки жизни по первым и чистым словам,
Где-то слышали их на далёких бескрайних просторах.
Узнаём свет души, что укутался грустью в глазах,
Завороженных временем, что перемелется скоро…

Узнаём запах пыли, как отзвук забытых утрат,
Он, ворочаясь в памяти, вновь пробивает препоны.
Те, кого не узнали, из вечности нам говорят,
Наклоняясь до корня зелёными ветками кроны…

Узнаём то, что знали когда-то, срывая забвенья печать,
Отрезая тумана холодную длинную кОсу.
Гладим тихо...

Всё бежали от Любви, спотыкались,
Удалялись, словно страх углядев,
На бегу слова из песни терялись,
Разливали на песок свой напев.

Головой крутили - странности странные...
Нет деревьев, пни одни, да трава.
Как дорогу выбирать?.. степь туманная,
Да от карканья болит голова…

И, устав бежать, однажды, присели,
На сухой и пожелтевший пенёк,
И тихонько так, из сердца, запели
Чудо-песню, что ведёт на восток.

Всё бежали от Любви, удалялись,
А Она в сердца им песни всё шлёт…
Да...

На мечты полустанок, весь поросший травой,
Я сошёл утром рано, весь помятый, чужой,
С многодневной щетиной, пожелтевшим лицом,
С недовольною миной осмотрелся кругом...

Нет. Не так. Быть не может. Разве это моя
Возлелеяная в грёзах ночи земля?
Нет перрона, и шпалы – гнилая труха…
Разве ходят в такие места поезда?

Но название станции ясно гласит,
Что я там, где хотел, где надеялся быть.
Только нет здесь мечты,– не попутал ли бес?
Всё пеньки да корчи, синий лес, тёмный лес...

Третий день дождь уносит строку за строкой…
Пожелтевших иллюзий кружится листва.
Ветер мерзко свистит, нарушая покой,
Сквозняком выдувая из текста слова.

Третий день не горят фонари на углу.
Спотыкается взгляд о проплешины глав.
И абзацев провалы сползают во мглу…
И сливаются буквы в невиданный сплав.

Третий день истребляет сорняк запятых
Мой корректор на поле нескошенных трав,
И равняет причёску метафор витых
Вкус - неверный стилист и слепой костоправ.

Прошло, осыпалось, растаяло…
Лишь пожелтевшая листва
Свои печали мне оставила,
Да поседела голова.

Мелькнула жизнь одним мгновением,
Мир, приоткрыв едва-едва,
И искушая прегрешением.
Лишь поседела голова.

Любила, верила так искренно,
Искала нужные слова.
Жизнь так прекрасна! Это истина.
Пусть поседела голова...

Старый клавесин, изъеденный веками,
С пожелтевшим строем клавиш,
Тихо шелестит сонатными штрихами,
Он дождю забвения товарищ.

Он окутан тайнами былого,
Погруженный в сон воспоминаний.
Как посланец измерения иного –
В сердце слышит шепот мирозданья.

Множество задумчивых талантов
На нем пыл свой вдохновенно отыграло
Водопадами пассажей-бриллиантов,
Пока их в живых не стало.

И витают отголоски звуков
Миражами скоротечных исчезаний.
Одиночества терзает мука
И прощение последнего...

И всюду даты роковые
Незримо правду говорят.
В пространстве вехи часовые
Суды безжалостно творят.

И дата смерти и рожденья
На пожелтевшем лоскутке
Доносит ярко откровенье
О тех, кто жил миг на земле.

Но только жизнь, судья немая,
Даруя вечности закон
В круговороте изнуряя
Карает нас как скорпион.

Из века в век дни роковые
О прошлом правду говорят.
По ним потомки не слепые
Поймут наш мир, и все простят.

Тебя мне подарил сентябрь
С листвою пожелтевшей на деревьях.
Я все же столько лет ждала не зря
Любви огромной, страстной, беспредельной.

С дождями проливными, с серым небом
Нечаянно ты в жизнь мою вошел,
А землю постепенно покрывает снегом.
Заканчивается осень ноябрем.

Покрыты инеем стоят деревья,
Уснувшие до ласковой весны,
А я люблю тебя, мой сладкий, без сомненья.
И мне на век один лишь нужен ты

И незаметно день за днем проходит,
А ночь магически сменяется...

Звякнет лодка оборванной цепью,
Вспыхнет яблоко в тихом саду,
Вздрогнет сон мой, как старая цапля
В нелюдимо застывшем пруду.
Сколько можно молчать? Может, хватит?
Я хотел бы туда повернуть,
Где стоит твоё белое платье,
Как вода, по высокую грудь.
Я хвачусь среди замершей ночи
Старой дружбы, сознанья и сил,
И любви, раздувающей ноздри,
У которой бессмертья просил.
С ненавидящей, тяжкой любовью
Я гляжу, обернувшись назад.
Защищаешься слабой ладонью:
-Не целуй. Мои губы болят.
Что...

В жаркой пытке попсовыми песнями
Ты гадаешь о том, что же краше:
Романтизм алкогольной депрессии,
Или миф про живых чебурашек?

В сердце сплина кричащего звук впустив
Пожелтевшей измятой страницей,
Не стесняешься собственной глупости
В стихотворных потугах раскрыться.

Ты плетёшь свои мифы узорами,
Разбросав их на круглом подносе,
Обложив мыслеформы заборами
И колючими ветками сосен.

Только снова дыра в сетке-рабица
Да в просветах сосновых рубашек.
Вот и миф поутру разлетается...