Повторы

За тебя я отдам свою душу,
Для тебя я пройду и сквозь ад.
Горы сдвину, а надо разрушу,
Без тебя жизни буду не рад.

За твою я улыбку согласен,
Сделать всё, что прикажешь ты мне.
Будь со мной, без тебя мир ужасен,
Будь со мной наяву и во сне.

Для тебя зажгу звёзды родная,
Чтобы ты любовалась на них.
Для тебя я одной лишь читаю,
И душою пишу этот стих.

Я люблю, я люблю — повторяю,
Не устану тебя я любить!
О тебе, о тебе лишь мечтаю,
Разреши для тебя жизнь прожить.

За тебя я...

Влюбленных невозможно разлучить.
Разлука чувства делает сильней
Он мог с тобой какой-то срок прожить.
Но уходил он неизменно к ней.
И вот тогда ты навсегда в аду.
Печать о браке гладила ладонью.
- Он мой, я им скажу, я к ним пойду,
они меня узнают, он не понял.
Но грозный Див тебя остановил,
и ты упала в пропасть грез напрасных.
Влюбленных невозможно разлучить.
Как жаль, что слишком поздно стало ясно.

№№№№№№№№



Огонь метался по лицу мужчины,
А женский лик легко укрыла...

Бог приходит в мир, увы, не часто
И не дожидайтесь похвалы,
Сам и через слуг приходит властно
В Божьем Гневе, что в Святой Любви.
Если Мать-Земля в паденье тяжком
И когда Грех входит в каждый дом,
Бог Встает. И Гнев Его однажды,
Сотрясая, все ведет на слом.
Мир падений сам себя съедает,
На костях собратьев правит пир,
И пускай он внешне процветает,
Он – безбожный, он – греховный мир.
Попирает Божие Законы,
Душу продает за деньги, власть,
Убирает силою заслоны,
Смерть несет, чтоб...

Третье июня, и ветви сирени
смотрятся в синие воды пруда,
словно сиреневое наваждение.

Кажется, мне не понять никогда
вечный сюжет на асфальтовой сцене:

Город похож на огромный котёл,
улицы тонут в сиреневой пене,
город с окраин сиренью зацвёл.
Снова окутан сиреневым дымом
пруд в окружении белых берёз.

Годы незримо проносятся мимо –
лёгкие тени сиреневых грёз –
тёплые волны сиреневой пены
пышно бросаются к нашим ногам.

Снова и снова с асфальтовой сцены
молятся...

Печаль пройдёт...
Под утро...
С ночью...растворится.
Наступит новый день...
И солнышко взойдёт.

Всё будет по другому...
Ничего не повторится.
Одно прошло...и жизнь...
Уже нам новое даёт.

Быть может... что-то...
Хуже... что-то... лучше.
Быть может... снова...
Слёзы... и печаль.

Но это тоже...
В прошлом растворится.
Печаль пройдёт...
И улетит... с тоскою в даль.

Лариса М.

На Руси всегда жалели глупых,
Слабость их и темную тоску.
Мол, судьба их одарила скупо…
Что же скажет умный дураку?
«Путаны неужто мои речи?
Вещи, что скажу я, так просты.
Отчего ж тобой не понят вечно?
Отчего ж осмеяны мечты?
Я спрошу, а ты в ответ – не знаю,
С недовольным выраженьем глаз.
Только повторяешь попугаем
То, что родилось еще до нас.
Что же от меня ты жаждешь лести?
До ларька пивного – весь твой путь,
И тебе совсем не интересно
В небо или в недра заглянуть.
Вечно мы...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

Сейчас я расскажу вам сказку,
Но не златую, а простую.
В ней я одену злую маску,
И всех героев заколдую.

Иду по лесу я степенно,
Тропой звериной я иду.
Но чувствую себя я скверно,-
Предчувствую и жду беду.

А тишина вокруг, как в склепе.
Я, как мертвец, в гробу лежу.
Вдруг слышу плач и чей-то лепет.
Вот я поближе подхожу.

И вот поляна предо мной,
А посреди – изба кривая.
На пне сидит старуха злая,
Весь свет на чем стоит ругает (матом).

От мерзких слов поднялся ветер,
И...

Америка – страна свободных,
Сестра, как Марса, так Венеры,
Царит там джинсовая мода,
И Майкл Джексон там в манере,
В манере «пепси» он поет,
Провозглашая в своих песнях
О том, как Бог на нас плюет,
О том, как дохнем мы все вместе,
И что природа изнывает
От наших неразумных дел,
Что человек, себя не зная,
Царем природы стать хотел.
Короче, он поет о многом.
Но стиль его не назван «роком»,
А назван «пепси», повторюсь…
Америка, – тебя боюсь!
Страны ты чудных завихрений
И очень...

Бывает время: в звуках без границ,
Стремящихся в неведомые грани,
Вдруг отразится яркий блеск зарниц
Проникнутых тревожными стихами,
Что пропитались ядом неземным,
Летя сюда с равнин венерианских,
Где царствует лишь сумеречный дым,
Что вряд ли мы сочли бы самым братским,
Который вряд ли среди наших дней
(Казалось бы, уже осточертевших),
Нашел себе огонь без сверх идей,
И потому тут был бы обалдевшим.
Я много раз в повышенных тонах
Беседовал с тем дымом про земное,
В ночной тиши...