Последний штрих

Мышь в чулане горевала:
«Жить совсем мне тошно стало!
Здесь и пыльно, и темно,
Беспокойно сплю давно,
Со здоровьем, впрямь, беда,
Не годится, никуда!
К воробью бы мне сходить,
С ним житьё бы обсудить.
Друг мой верный, воробей,
Во сто крат меня мудрей.
Даст он правильный совет,
Чтоб не жить себе во вред»!
Мышь, в том горюшке своём,
К воробью примчалась в дом,
Разнесла по дому рёв,
Не найдёт пригожих слов.
Всполошился друг всерьёз,
Задал мышке он вопрос:
- Что случилось, мышь, с...

Не вечно быть нам одинокими,
Свиданье суждено, поверь.
Пройдём дорожкой между тропами
Навстречу по родной Земле.

Найдём для счастья обязательно
Мы человека своего.
И будет чем заняться затемно,
Ведь вместе нам всегда светло.

Трава, как море, окаянная,
И шелестящая листва!
Утопия - она желанная.
А мир вокруг - он навсегда.

Плакучей ивой к речке свесится
Сближения последний штрих.
От встречи вспыхнет полумесяцем
Секс тела и любовь души.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2016

Ты, вновь, явился на заре,
когда от сна следы
еще текут вослед игре,
а звезды далеки.

Под сенью рани, в пелене,
с предутренней росой.
Из отголосков слов на дне
последний штрих... Постой.

Еще чуть-чуть... Лукавый взгляд
заманчиво хорош.
Растаял в миг. Пути назад
уж нет. Эх, жизнь. Как грош.

31.05.2017

Я Вас пишу и боле не спеша,
Пишу портрет. О! Как Вы хороша.
С тобой мне быть на ты или на Вы,
Что я ещё могу сказать? Увы,
Теперь всё будет в Вашей воле,
Изображение лица в приколе,
Улыбка до ушей и блеск в глазах,
И многое ещё на тормозах.
Красивы Вы и эта поза,
Что позади цветущей белой розы,
В Вас выдаёт любви нетронутость,
Хотя и испытать Вам довелось,
Немало, что теперь достало,
И эту Вашу, явно видно грусть,
Во взгляде на меня с презрением,
Увидите в моём произведении.
В...

Пока мы живы, можно всё исправить,
Всё осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.

Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.

Пока мы живы… Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
И попросить прощенья не смогли…

Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой...

Невесомость, окрылённость,
Вдохновение и лёгкость,
В ночь безмолвную влюблённость,
Угловатая неловкость.

Штрих, очерченность, набросок,
Слово, точка, запятая.
От приземистых вопросов
Независимость святая.

Безоглядная отвага
Средь презренья и насмешек.
Белоснежная бумага
Во ферзи выводит пешек.

От последнего Завета
В небо стелется дорога.
ЧтО перо в руке поэта,
ТО поэт в деснице Бога.

Нищенка в полупустом ночном метро,
Бредет с трудом переставляя ноги.
Вчера кобель ей разорвал бедро.
Когда она дремала у дороги.

Тут, в гулкой тишине, ее шаги
Тоской и безысходностью сминают
Спокойствия последние штрихи
Прохожих, что невольно замирают.

Пусть по ночам она не станет сниться,
Пусть утро не застанет их в слезах,
Но черствость все же растворится.
Им боли не забыть в ее глазах.

Как будто вместе с ней прошли до дна
Всю пропасть ее горького изгнанья.
Спадает...

И незнакомки дивные черты,
Еще хранило тайну полотно.
И был художник снова у черты,
За нею страсть познает все равно.
Но какова она в рассветный час.
О чем ему так трепетно сказала
И ускользнула навсегда от нас,
И ничего о прошлом не узнала.
А что в грядущем, ясно , дела нет
До тех стихов, летящих в эти дали.
Но будут с ней художник и поэт.
Так почему опять она в печали.

Что снится ей? Грядущая война,
И ужас бунта, и мираж расплаты.
Но эта страсть, она обнажена,
Она живет в...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Что может быть важнее печали и чище слёз,
бессмертнее смерти и ненадёжней дыханья в груди –
горсточка горечи на язычке кисти, скользнувшей
падающей звездой в недописанную картину
по живому сердцу.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь –
кружится часовой механизм, проверяя на прочность
вестибулярный узел. Кто умирающему мгновению
подарит вторую жизнь, подарит бессмертие,
как не тот неистовый нищий, расточительный на порок,
но жадный до невинного взгляда безумца.

В...