Полей

Скачет всадник по сонным осенним полям,
По замёрзшей траве и далёким холмам.
Он растёт в темноте, исчезая в рассветных лучах,
И накидка трепещется флагом на сильных плечах.

Но как только закатное солнце садится в реку,
Тень его вырастает на том берегу.
Гулкий топот копыт раздаётся под блеклой луной,
Растревожив безмолвье в округе ночной.

Кто-же скачет во тьме по далёким холмам,
По осенним поблекшим полям и лугам
В блеске лат и под грозное ржанье коня?
Почему это всё так волнует...

Соломинкой в хлеву надежда нам зажглась.
Бояться ли осы, своим полетом пьяной?
Глянь: все же солнце в щель сочится струйкой рдяной.
Что ж не уснуть тебе, на стол облокотясь?

О, бедный! Все же нам дал воду ключ студеный:
Пей! И потом усни. Я остаюсь, я тут.
Я сохраню мечты, покой твой и уют,
И вновь ты будешь петь, ребенок усыпленный.

Бьет полдень. Я прошу: оставьте нас, мадам!
Он спит. Не странно ли, что к женским мы шагам
Все так чувствительны, злосчастные бедняги?

Бьет полдень...

по французскому фольклору


— Я к вам по объявлению, мадам.
Служить у вас служанкою готова.
Хозяев понимаю с полуслова.
В том убедитесь по моим делам.

Однако, двух вещей от вас не скрою.
И думаю, что -- не бог весть -- беда;
Еду я не готовлю никогда
И в доме никогда полов не мою!

-- А вы умеете играть на арфе? --
Нежданный задан от мадам вопрос.
В ответ пришлось от удивленья ахнуть.
-- Кабы умела я играть, и что ж?(?)

-- Ищу служанку, чтоб играть умела.
Ведь струны арфы...

По притче "Прекрасное настоящее"


Голодный тигр гулял по полю.
Так "на ловца и зверь бежит".
Забрёл на поле поневоле,
Чудак, без всяческих защит.

Даны, однако, богом ноги.
И должное тому отдать --
Не ведая пути-дороги,
Со страху им – бежать, бежать!

Беднягу-жертву до обрыва
Сумели ноги донести.
Любая пропасть хоть пуглива,
Обрыв лишь мог его спасти.

И понял, мешкать тут не надо.
Но, уцепившись за лозу,
Взглянул случайно -- ждал беднягу,
Другой голодный тигр внизу...

Зима и поле.
Клёво, блин.
И снег глубокий.
Я один.

Мне непривычно,
что один.
Но снег прикольный,
Белый, блин.

Уже июнь - начало лета,
Земля с дождями не в ладах:
Палящей засухой задеты
Сады и всходы на полях.

Пчела не носит в улей взяток,
Черешня сыпется с ветвей,
Клубника с пожелтевших грядок
Годна лишь только для червей.

Земля вся в трещинах, как в ранах!
Тревожен земледельца взгляд...
Дождь заблудился в дальних странах -
Там поливает все подряд!

Дождь, заплутав, пронесся мимо
И наводнением грозит…
Дождь виноват непоправимо –
Земля от засухи горит!

Когда-то я жила за рекою.
Когда-то я закатом была.
И медленною сонной рекою.
В тумане одиноком плыла.
Я эхом отзывалась в полесье.
Я ветром обдувала поля.
Я птицею неслась в поднебесье.
И было мое имя "Земля"

Зацепив когтищами омёт -
Ползает по полю стогомёт.

Стогованьем, тяпнувши стакан -
Занят не Омётов ли Иван?..

Так вершить гидравликой стога
На колхоз - одна берёт рука.

Выпивоха... Ставили других -
Кривизна, гармоний никаких:

Норма в норме, трезвенность звенит,
А стога - посмотришь - затошнит!

"На копёшках ихних етажи,
Потому как - ставят без души.

Справно не сметаешь и омёт,
Ежели - вот здесь не запоёт.

Для того, чтоб получался лад,
И - пропустишь...

Свежий ветер, яркий свет!
Красота, Твоя, живая.
И великий твой рассвет.
Сердца стук, от счастья веры,
Красота твоя безмерна!
Ты одна лишь есть такая,
Родина моя родная!
Высоко так облака,
Улыбаются слегка.
И широкие поля -
Есть великая земля!
И леса твои густые,
Застилают всю Россию!
Ты одна лишь есть такая,
Родина моя родная!
И пусть бывают холода,
И замерзают города.
Но слепо верю в теплоту,
И знаю, Родины своей, я красоту.

Лунною порошею
Засыпаны поля.
Спи, моя хорошая,
Милая моя.

Опусти ресницы,
Ротик приоткрой,
Волосы-зарницы
Обхвати рукой.

И когда твой носик
Ровно засопит,
Шаринька-Барбосик
Тебя навестит.

Тихо-тихо ляжет
У твоих он ног,
Взгляд его доскажет,
Что сказать не смог.

Спи, моя хорошая,
Милая усни…
Шаринька барбосая
Ей счастье принеси.