Почтовый ящик

Скачет лето, стрекоча кузнечиком,
Прыгая с июня на июль.
Фильмы про войну и про разведчиков,
Лязг и грохот, злое пенье пуль.

Над страной берёзовой и вербною
Сквозь десятилетия летят
«Юнкерсы» июня сорок первого.
Свечи поминальные горят.

И вопрос, печальный и отчаянный,
Бродит по России, старина:
«Как же мы прошляпили начало-то?
Кровушкой умылись-то сполна?»

Книги, кинофильмы и историки
Спорят меж собой до хрипоты.
Впрочем, всевозможные «лав стори»и
Интересней чьей-то правоты...

Напьешься вечером до одури,
Проснёшься: Господи! Нас продали!
Предупреждала ведь жена:
Не пей последнюю до дна!

Не пью. Друзья мои не пьют.
Сидим. И каждый как огурчик.
В стране развал и неуют.
По «ящику» телеамурчик...
Ну продают же!
Продают!

Вийшов з жінкою гуляти
Гриць – кудрявий молодець,
Йшли у кисні попірнати
Через хащі – навпростець…
Друг до друга зазіхати
Й є можливість для душі
Все, що думаєш сказати,
В межах рідної сім’ї…
- Капелюшок твій дірявий,
Й каже Грицю на тропі,
Не сподобався вид млявий,
Не до вподоби від мені…
- Не тороч сезонний графік,
Так жіночий шик гласить,
Що ж мені – горілки ящик
Час на голові носить?!
…попірнали й пострибали,
Вже й назад до хат пішли,
Міжрядкове все згадали,
Далі ж...

Закройте крепко-крепко ваши глазки,
К Вам не придет никто.
Я помню, Вы всегда любили сказки...
Лежите тихо, только не засните,
Я расскажу Вам сколько захотите:
Пятнадцать, двадцать, сто...

Я расскажу Вам об одной лужайке
С цветами в длинный ряд.
Там рос тюльпан и все мечтал о чайке,
В которую влюбился из каприза
Лишь по рассказам утреннего бриза,
Проникнувшего в сад.

Я расскажу, как черный конь шахматный
Разбился о паркет.
Как, положив беднягу в гробик ватный,
Его похоронили...

В тёмный ящик забросив краски –
В самый дальний и пыльный угол, -
Перестала я верить в сказки,
Запретила себе верить в чудо.

С затуманенным смыслом жизни
Сквозь летящие бешено годы
Я привыкла читать афоризмы
И следить за вспышками моды.

От погони за счастьем извечной
Хоть на миг отдохнуть я пыталась.
Искры счастья так быстротечны –
От стремленья к ним сил не осталось.

Меж волнАми призрачных целей
Полог грёз я развею когда-то.
Мне не жаль, что года пролетели,
Лишь бы жизнь...

…знов крутить важно колесо сивоволосий Якубович…,
Новенький «Руський» на різдво у зал з’явився, як «Трюкович»…
…Колегій вбухнувся в дійство…, й сині вуха, червоні щоки
Зривають приз, так, ні за що, «крутому» випав вибір долі?!
В дебатах враз відпав мотив, йому не треба «пропозицій»,
Дай тільки свиснуть у ефір – крізь мікрофон – до інвестицій?!
Та й свиснув дядько «немовля»…, тряслись вібрації в громаді,
- Ось, Ви, програли Жигуля – звів головуючий до тями…
Він вийняв з ящика ключа...

И кажущаяся непосвященным сакраментальность–
Лишь игры зеркал, антураж, невесомая дымка,
Красивый финал – рук фокусника пунктуальность,
В распиленном ящике сидит человек-невидимка.

В цилиндре завернуты тряпичные кроличьи уши,
В колоде – крапленые карты в заветном порядке,
А тайну завесы открыть помогает лишь случай,
Но сколько силы сокрыто в нерешенной загадке!

Оракулы грешников ждут, потирая ладони,
Взывая к богам, нарушая канон Моисея,
Забыв о печальной кончине Лакоона...

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

Бредёт уныло караван,
Несут венки, кошёлки, сумки.
На угощенье каждый зван,
Без звона осушают рюмки.
Одну, другую пропустить,
На миг связать с ушедшим нить.
Хорошим словом помянуть,
Сказать о человеке суть.
В тот мир, куда уйдём мы все,
По постоянной кривизне1,
К родне вернувшейся, извне,
Чтоб стать героями эссе.
Свет полон скорби в этот день,
В онлайне давит смерти тень.

1.В своих известных работах, посвященных общим космологическим вопросам, Эйнштейн и Де-Ситтер приходят к двум...

Стал народ роптать на Господа,
А пришельцы больше всех -
Кто нас всех накормит досыта? -
И ввели евреев в грех.

Обнаруживали прихоти
Отщепенцы пришлых масс,
И сыны за ними хныкали:
«Кто накормит мясом нас? -

Манну хаяли и плакали,
На мучной взирая мусс -
Долго смачно мы не какали,
Позабыли мяса вкус,

Что в Египте ели даром мы.
С тем, что запретил ислам,
Не согласны мы с татарами,
И в свинью есть можно нам,

Если завалить нечистую,
Освятив пред тем ножи,
Шашлыка кусочки...