Пищевые цепи

История должна учить? -
В мире считается Наукой?
А, если, вовсе, – не наука,
Кто сможет шлюху уличить,
Или, по-русски, - замочить,
На Русь завезенную суку?

А, если, - Лже? - Кто шлюхе руку
Лже-историческую, суки,
Сможет по-русски отрубить,
Взятой АН, блин, на поруки:
Топор, голгофа, мирно слить
До капли кровь, после прорухи…
В центре Москвы, и, не под мухой,
Закамуфлированная прыть,
Возле Кремля, в лице порнухи…

И, не из-за какой-то Мести,
За Настоящее, в подтексте...

Бог стоит на пороге,
Никак не решаясь зайти.
У Бога замёрзли ноги,
Им много пришлось пройти.
Думаешь, Бог всесилен?
Или бессмертен он?
Силы, его покинув,
Издали протяжный стон.
У Бога одна котомка,
В ней Рай для людских сердец.
Откроешь - увидишь вход там,
Начало там есть и конец.
Тот Бог нам судьбой дарован,
Но нет несчастней его.
Цепями долга он скован,
Не ждёт впереди ничего.
Ему не попасть в котомку,
И смерть не дарует покой;
Смотришь - он вроде не мёртвый,
Но и совсем не...

Ты кто? не понял? смыслы в чём? всё отра-
зить и где живём, что мы и есть пространство,
и чёрных дыр зрачков убранство и радужек,
двух постоянство, какого цвета у тебя? понять
что тело тор? слабо? а цепь соединенья? соз-
нания и прочей кутерьмы, ты здесь, во сне,
в бреду иль где-то, завет ты поучил иль без
завета? мораль и поведенья нормы преодо-
лел иль покорился, а на заход, восход дивился?
а образ ты познал, иль растворился, распался
на куски и расстроился, понять , что небо...

Скажи мне гордый человек,
За что меня ты угнетаешь,
В неволе держишь целый век,
И заколов меня съедаешь.

Скажи, кто право дал тебе?
Так надо мною издеваться,
Тираном быть моей судьбы,
С моим желаньем не считаться.

Ты знаешь зло, добро, любовь,
Своим ты разумом гордишься,
Но проливая безвинну кровь,
Ты словно хищник, не стыдишься.

Как ты и я, ведь жить хочу,
С тобой мы равны - граждане,
Но ты меня поработил,
И заковал меня цепями.

Ты пользуешься моим трудом,
Меня во век...

Здравствуй.
Видишь, мы вновь повстречались.
Как живешь ты?Как время текло?
Что ж ты так неуемно вздыхаешь,
так возвышенно,так глубоко?
Я же знаю,что ты не меняешься.
Твое сердце луны холодней.
Как обычно,барашки курчавятся
на груди атлетичной твоей.
Ты мечты раздаешь всем задаром,
ты не любишь цепей и оков.
И обнявши,качаешь по барам,
как всегда,ты хмельных моряков.
И караешь,и даришь награду,
не изменен твой вечный закон-
одинаково бьешь ты по заду
проституток и строгих матрон...

Был как брат мне,как сын.
Дорог был и любим.
У меня есть семья,но я снова одна.
Почему ты ушел ,от чего ты сбежал?
Неужели тебе меня было не жаль?
Сердце рвется от боли-тревога,набат.
Захотел ты на волю,а вернешься ль назад?
Нашу дружбу забыв, ты подругу нашел?
За любовью своей на край света ушел?
Иль попав под машину,в овраге лежишь,
ни о чем не тоскуешь,ни куда не спешишь?
Это счастье твое,или это беда?
Чья-то злая рука заманила тебя?
За собою"чужой"сладкой речью завлек...

Он дышал не спеша,
и душа разливала портвейн по стаканам –
Божья тварь, Божий дар, стыд и срам.
Его ночь – сад камней, чёрный свод меж бровей,
меж камней – ручеёк горизонта.
Он смотрел в этот мир сквозь свинец чьих-то глаз,
раскалённых, как майское солнце.
И холодной струёй, как струной,
бился ключ его сердца,
пока не сгорел листопадом нежных аллей.
В свете – тьма, в тьме – рассвет, и далёкий привет
одинокого эха над горным гранитом;
там покоится сон, тишина, только он
всё блуждает...

Провожая в себя взгляды одинокосердных, покидая места приюта, уводя бесконечные звенья в их бесполезную бесконечность, наблюдая за тем, как кто-то ещё выбивается из сил, стараясь понять, на что ему тратить силы, растягивая натруженные сухожилия поколебленной веры, перебирая перетянутые струны улыбок, боясь задеть себя самого за потерянное живое, заискиваешь у собственного сердца, а сердце молчит, затаившись, и, задерживая дыхание, как будто в мимолётном испуге, хватаешься за него — проверить — и...

Весомее кастета в ограде остроколой –
Творение поэта под лампочкою голой.
Среди макулатуры, террора и соблазна –
Герой литературы без страха и сарказма.

Нелеп он или дивен, силён или недужен,
Но так ли он наивен и так ли он ненужен
При немощи культуры и мощи суицида –
Герой литературы эпохи Геноцида?

Распахнутые очи – открытое забрало.
Себе по росту почерк столетье выбирало.
Апостольского лова орудие извечно:
В начале было Слово. И Слово – безконечно.

Оно дано навеки, но...

Мой вольный парус заперт в тесном шлюзе,
В бетонных стенах, давящих и злых.
Поэзия утраченных иллюзий
Скорбит о смерти чаяний былых.

И истина, как водится, в опале,
Её здесь никогда не берегли.
Взгляни, мой брат, как низменно мы пали
В сравненье с тем, какими быть могли!

Капелла подхалимов год за годом
Поёт хвалу «Отечества отцам».
Фатальная безропотность народа
Развязывает руки подлецам.

Сколь милости у Неба ни проси я,
Опять на трон сажают холуя.
И вымирает гордая Россия...