Падающий

Небо, порванное на тряпки,
падающее в ливневый ворс пшеницы,
где крик жаворонка
раздирает
грудную клетку холста –
этот кусок земли, это всё, что есть у меня,
и ещё, пожалуй,
ветка цветущего миндаля
на горчичном, от солнца, столе.
Но мне видятся,
в тумане пустых полустанков –
рубиновые виноградники,
я чувствую
запах оливковых рощ после дождя,
и террасы ночных кафе
под левиафаном полночной звёзды.
Где моя поношенная голубая куртка
с серой фетровой шляпой,
где это кресло...

Слуха слух, ощущения звон, падающих капель, он,
идущий, по щиколотку, хруста шуршание осенней
листвы, под ногами, мы, в лесу, в полосе/полости
света, в лесополосе этой, золота багрянец, что, за
чем, золото за багрянцем или наоборот, оборот р-
ечи, (пустота волн, об уступы (плоскости перепон-
ок), удар, молоточка, наковальни, по стремечку,
передача, умноженные на два, на сдачу, (пени, на),
извергу, изуверу, возьми на веру, на испуг боязни
плуг, всё вспашет, раскрошит слова на слоги...

Менял местами, хочу и хотел бы? Или они шли
рука об руку, поедатели лотоса и возделываю-
щие поля погружений в ленивую праздность,в
безвольное забытьё? Сохранял великий покой?
ничего неделанья или деланья по указке, пря-
мой и свыше? Жил чуть дыша? («Кто кричал те-
бе, ша? Или говорил в полголоса?») Или полной
грудью? По пересечённой местности, преодол-
евал препятствия:бега силы, великого предела,
(тайдицюань), смело или осторожно, трусливо,
входили в свет серьезно или игриво...

Мы уедем, взорвемся, когда уже ждать
станет пыткой удушливей, чем не дышать,
со следами колодок на бледных руках,
мимо глаз птицелова с решеткой в зрачках,
мимо мшистых домов, мимо жадных болот,-
в наш свободный полет.

Мы сорвемся измученной в луке стрелой,
ты из А. я из Б. по свистящей прямой,
на которой годами лишь письма, звонки
нас сближали на расстоянье руки,
на расстоянье тепла из глаз, из груди
по строке «ты еще подожди…»

Мы уедем, исчезнем (что б я пропал...

Слух пополняет библиотеку шумов, проплывая над
зимним городом, облаком налегке, местами слега простывшим;
и случайно выловленный из толпы взгляд,
случайный, как порыв ветра,
вдруг напоминает о музыке летних крыш;
и это мгновение – такая же загадка,
как сотворение мира,
когда что-то входит в тебя безвозвратно,
а после молится замёрзшими пальцами у камина
собственному воображению,
выкроенному по образу и подобию
мерцающий тени свечи у окна.

А поблизости – чёрный огонь занавесок...

Пока ты в сумерках смотришь на пояс Венеры,
я расскажу тебе о голубых пещерах Закинфа,
о песчаных дюнах Сахары и кольцеобразных затмениях,
о гейзерах Йеллоустоуна и великом коралловом рифе,
о песчаных бурях и огненной радуге,
о соляных озёрах Боливии и тосканских холмах,
о бирюзовых волнах и фьордах восточной Исландии,
о пропасти взгляда в разломах сланца, песчаника, известняка,
о синей луне и высокогорных лугах,
о водопаде Жемчужина и рисовых склонах на Филиппинах…
Пока ты смотришь...

Храпели кони в замкнутой конюшне

Под громкий стук от множества копыт,

Когда бог солнца к ним вошёл снаружи

В приятный для души знакомый быт.



Запряг в свою златую колесницу

Коней крылатых быстро как всегда

И вспомнив сыновей родные лица,

Любимого сыночка увидал.



Явился фаэтон с нелепой просьбой:

-Отец, позволь сейчас мне самому

-Проехаться по небу словно взрослый!

-Зачем? Тебя, мой сын, я не пойму.



-Товарищи смеются надо мною,

-Не веря, что я...

Июнь в зените.
Горизонт скрывает
отчаяние
последней строчки
письма.
Волны
плачутся
в жилетку песка,
облокотившись о берег.
Подставляю
вторую щёку
пощёчине ветра.
Рассвет,
как пустой вокзал.
Небо выходит из берегов,
раскрываясь китайским веером.
Шелест воздуха
над медленным морем
проникает
в сонную плоть.
В первых лучах –
душа,
как одиночество
на лодочной пристани.
Солнце –
капля запёкшейся крови –
жаждой стянуло рот.
Блики танцуют
падающим
дождём.
Дождь...

Ночь на юге, возле моря
Так тепла и так темна.
Нежному прибою вторя,
Ветерка звучит струна.

Так загадочно, так близко
От меня сейчас волна.
И, сливаясь с небом низко,
Сказки шепчет мне она.

Черный бархат небосвода
Весь расшит узором звёзд.
Ветер кружит хороводом
В море падающих грёз.

Чувствую себя пылинкой
Я в сверкающих мирах.
Вверх лечу я паутинкой,
Растворяюсь в южных снах…

Но лететь мне одиноко,
Не хватает здесь тебя.
Бездна взглядом чернооким...

Её глаза –
словно древние ледники.
Она бежит навстречу
ноябрьскому
снегу,
обгоняя
завтрашний день,
собирая
иней,
как падающая звезда
в галерее осеннего неба.
Душа её,
словно песчаные дюны
на фоне рассвета,
играет светом и тенью.
На ветвях проступает
изысканность
французской
позднеготической живописи.
Mon amour, mon amour, mon amour
навзрыд.
Её глаза –
смертельно искренни
и закрыты.