Падает листва

Скоро Осень Господа...
Скоро Осень...
Город всеми раскрасит красками...
Скоро вновь будут жечь листву...
Шелестящую под ногами при ходьбе...
И запах костров дыма напомнит о детстве...
И захочется на природы лоно...
Чтоб с палаткою в лес или к реке, озеру...
Но подальше...
Подальше...
От Дома...
От суеты мирской...
От машинами шумящего города...
Скоро Осень Друзья...
Осень Скоро...
Время года Шальных Романтиков...
Время Зонтиков разноцветных...
Время Первых Звонков...
Время...

На руинах гибнущей любви
В ссорах мы распяли наши души.
Не умея их молитвы слушать,
Счастье от беды не сберегли.

Одичали без любви сердца.
Замолчали ангелы над нами.
И вороны кружат над садами.
Лебеда – хозяйка у крыльца.

Припев:
Сердца осенние
И радости опавшая листва.
Найти спасение –
Наш календарь любви перелистать.
Два наших ангела
С распятий души соберут,
Любовь и радость в них вдохут
Два наших ангела.

2
На руинах гибнущей любви
В ссорах мы распяли наши души.
Ветер...

Открывает мне двери подъезд
как обычно, нисколько не шире,
и скрипучих петель полонез
возвещает, что жизнь в этом мире
пребывает под видом листвы,
налетевшей на стылую землю,
голубей и погибшей весны...
И я жизнь эту просто приемлю.

Вот уже оборвавшийся альт
не звучит под испачканным небом,
тем же самым...
А мокрый асфальт
в день уводит, в котором я не был.
У него есть сто тысяч причин,
чтоб меня методично, без спроса
вставить в строй деловитых мужчин.
Закадила во рту папироса...

Сквозь время лиц не разглядеть,
Размыто всё его туманом.
На солнце жёлтой листвы медь,
Меж ней, калины куст пожаром.

А есть ли я здесь — иль всё снится?:
Пустынный лес и день осенний,
И в небе — песнь прощанья птицы,
И за спиной — деревьев тени?...

Реально ль — в мире бытиё?
Иль всё игра воображения?
И врёт — сознание моё,
А я — лжи этой порождение?

А осень — злата красотой,
Убранством леса, душу тронет.
И увядания листвой,
О том, что смертен я, напомнит.

А может быть всё...

Как поздней осенней порою,
Мне нравится утром вставать,
Деревья с золотистой листвою,
Люблю я в тиши наблюдать.

Там прыгают рыжие белки,
Словно в прятки играя со мной,
А деревьев душистые ветки,
Пахнут чистой осенней росой.

Диких птиц, шумная стая,
Пролетит над моей головой,
Мой край до весны покидая,
Махнув крылом простятся со мной,

А в ногах осенняя травка,
Щекочет так нежно, любя,
Словно Земная рубаха,
Греет, лаская меня.

Как прекрасны осенней порою,
Деревья, мне не...

Лес осенний, шумный эхом,
Пуст, нет птичьих песен в нём.
Солнце глянет ярким светом,
Вспыхнет он листвы огнём.

Тихо, лишь шуршит чуть слышно,
Под ногою лист сухой.
Лысым стал, клён летом пышный,
Распрощался он с листвой.

Живёт в осени грустинка,
Но печаль её светла.
Как в воде студённой льдинка,
Тает, не оставив зла.

Эх дорога, ты дорожка,
Жизни, долгая моя.
В душе грусть скребёт как кошка,
Притомился, братцы я.

Круг меня чужие лица,
Осень — в мире и во мне.
Вот дождусь...

В открытое окно листва летела
и лепестки жасмина в вальсе
с ветром, весело кружась,
касаясь
нежно роз прекрасного букета,
благоухали,
в комнате, на стол так сказочно ложась.

И свет луны, серебряной дорожкой,
спускаясь в комнату с небес, вдруг
осветил, как, кто-то, чёрной кошкой,
пробрался в замок, осторожно,
во мраке тьмы, таинственно исчез.

А в зеркале старинном отражаясь
огромная, прекрасная кровать,
там дева нежная, красивая, младая,
любила ночью отдыхать...

Знаешь… сегодня я встретила ветер...
Ветер смеялся... бросаясь листвой.
Шумел... что напрасно ищу я ответа...
Шумел... что напрасно я спорю с судьбой.

Знаешь... сегодня я встретила дождь...
И по щекам... слезою стекая.
Дождь мне шептал... напрасно ты ждёшь...
Дождь мне шептал... так не бывает.

Знаешь... сегодня приснился мне сон...
Что всё хорошо и мы с тобой вместе.
Наши сердца... стучат в унисон...
Ангел Любви... поёт нежно песню.

Осень под окнами... плачет дождём...
Ветер...

Я не дам ни одного сантима
за монарший
люксембургский дождь:
если ты не-рядом… и не-зрима…
Слава Богу, рядом. Зрима. Ждешь.

Тихий звук натянутого нерва…
Ворохи гостиничных газет…
И балкон выходит — прямо в небо.
И течет под окнами Альзет.

И дрожит, зажатая домами,
речки мельхиоровая гладь
в центре европейской глухомани…
в мягкой пасмури
небесных врат…

Летнего дождя шуршит солома.
Верхний город. Башни. Шпили. Дым.
Мы летим
над площадью Гийома…
В два июльских...

В пунцовых проблесках рябины
искал приют вечерний луч,
и над дорогой тёмно-синей
сползала шаль багровых туч.

Блестела даль огнём нездешним,
и тихий свет играл внутри,
суровый норд смахнул, как пешку,
тень облака с доски луны.

И падал, падал взгляд холодный
в небес разбитое окно,
будто застывшая природа
вдруг стала зеркалом его.

Как сквозь туман, сквозь сумрак вязкий
аллей тянулись миражи,
и ореол луны февральской
сливался с угольком души.