Отто

Этак мы дойдём и до скотства,
разъезжая, почти в телегах
( От родного авто-уродства! ),
по ухабам..., в бескрайних «негах»,
где, в «заботах», видимо, Дума
( С главным их...- головастым Димой! ),
нам, Сюрприз, средь летнего бума,
поднесла..., душою озимой...,
и своим «разумным решением»,
запрещающим Гос. Закупки,
наградила, всех, «здравым мнением»,
экономнее полнить Кубки ( ! ),
не хлестать чтоб ( С избытком! ) Виски
( Или нет химикалий местных? ),
и забыть бы слово сосиски,
от...

Скажи-ка, Дима ( Сын России! ),
так ты из наших... или нет?
А то — слушки ( Как жанр стихии! )
дают сомнительный ответ...,
где и фамилия..., и имя...,
то: Мендель..., а к нему, Давид,
в иной народности колымя,
рождают смуту: «Он же — жид!»...
Хотя..., признаться..., недалече,
в известно-маленькой стране,
на этот счёт, есть, как бы Вече
( И наяву ( ! ), а не во сне... ),
когда твоё происхождение
определяется ( Зараз! ),
а родословной «отклонение»,
здесь, не набор из общих фраз...

Каждый любит что-то. Да!
Оттого порой беда.

Ельцин водочку любил,
И страну почти пропил...

Буратино с папой Карло
Посетил раз полигон.
Оказался неприятно
Он всему там удивлен.

Он дрожал аж до макушки
И проплакал целый день
Оттого, что там из пушки
В щепки разнесли мишень.

Н.В.Невесенко

Он живет на антресоли. Стук да плюх.
Не поймешь, когда доволен. Шумный дух.

Из миров, из параллельных приблудил.
Афры, может, или Гермы – он – фродит.

Может внешностью не так он и крут -
дела божьего шутливый продукт.

Но к столу он на контакт – не идет.
И часам настенным в такт – не пробьет.

На фальшивую строку – деловой! -
направляет сердца стук. Моего.

Оттого его бачок всегда сыт.
Еще многих, старичок, обстучит.

Комната. Зима. Вечер.
У окна - молодой человек.
Смотрит. Как мягко светит
Фонарь. И как серебрится снег.
Вдохновенно: "Был вечер чудный...".
Посильней подбирает слова.
Восхищаясь обыденным в будни,
Пусть и в самый канун рождества.
Вдруг звонок. Телефон. Отвечает.
То давнишний студенческий друг.
Волшебство за окном исчезает...
В темноте только матовый круг…
"О, привет! Как живешь?" - "Да, не очень.
Позвоночник. Кровать. Скукота..."
(Так небрежно - пустяк, между прочим).
"Вот звоню...

После горьких потерь, после многих передряг
В моем окаменевшем сердце вновь потеплело,
Вновь, озябшая душа, стала теплеть.
Отчего же так стало на душе легко и ясно?
Оттого, что вновь в душе затаилась любовь.

Как же приятно и сладостно чувство,
Что душу вновь оживило,
Что сердца лед растопило!
Это чувство любви меня вновь окрылило,
И вновь счастьем меня озарило.

Как сокол в небесах я парю.
Я словно ворвавшийся ветер
После грозы мир очищаю,
Своею любовью, пытаясь согреть...

Не обижен я — ни капельки — ничуть,
Горько, гадко — встретил снова ложь.
Сквозь её болото, снова путь,
И не знаешь — что на нём найдёшь.

Вот и вновь, печаль я и кручину,
Встретил там, где я её не ждал.
И ехидно, вновь смеётся в спину,
Гадким смехом, что-то среди скал.

Горы здесь — большие, каменистые,
Я не местный и для них чужой.
Оттого, старею здесь знать быстро я,
Уж совсем — я стал совсем седой.

По степям, своим степям родимым,
Я тоскую часто — сильно очень.
Только что...

Всего лишь двадцать лет прошло со школы,
Иных уж нет, а жизнь идет вперед.
Встречаемся мы редко - был бы повод,
Кто знает, когда что произойдет.

Мне грустно оттого, что рядом с нами
Кого-то нет, ведь мы одна семья.
Они от нас укрыты небесами.
Мы помним их. И пухом им земля!

Люди Земли, вас всех благословляю!
Верю, надеюсь и люблю.
Даже тех, кого не вижу и не знаю,
свою водолейскую воду лью.
Истинный свет к себе призываю,
мечтами где-то парю.
Иной, совсем себя представляю,
Новую вижу Зарю.
Из старых, коротких "штанов" вырастаю,
боль положений терплю.
Сердца ледышка, коль скоро оттает,
взяв направленье, иду.
Тоже , как все в этой жизни страдаю,
раны молитвой лечу..
Кажется, всё я теперь понимаю,
хоть иногда и ворчу.