Отдохнуть

…мы быстро привыкаем ко всему Хорошему, Высокому, Близкому и Доступному, всему тому, что находится Рядом с Нами, считая его, нами вполне заслуженным и почти Никогда Ни Ценим…, так как ошибочно полагаем, что оно будет с нами Вечно.

Но, это всего лишь Иллюзия, которая так же Требует от Нас Свою Цену, которую Мы и Платим, лишившись Действительно Ценного, но вовремя Не Осознанного нами… Того, что уже было Безвозвратно Утеряно.

Мы тщетно пытаемся его Вернуть, либо Забыть, …что так же, Увы...

Их много было при грозе, из шторма все не вышли,
В такт на вёсла налегали, живые в тонущем челне.
Море, буйствуя высоко, свирепствует и добивает,
Без меры яхту заливает, и парус топит - так жестоко.
В преисподней, возле входа, кому-то вечно почивать,
Равно снасти истлевать, на тихом берегу у гроба.
Повинившись перед Богом, спасённый в милость и живой
Отрок, вскормленный природой, кочует с миром и бичом…


ІІ

Perestrjyka - перестройка

Кочуя миром да с бичом, верхом всадник медный...

По краю крыши
Идти, не обернувшись,
Смотреть на тучи,
Грозы не испугавшись.

На минуту уйти
Далеко от земли,
Забыть кто ты
И небеса найти.

Не слышать слов,
А слушать птиц.
Не замечать плохих снов
И влажных ресниц.

Упасть и не вставать,
Отдохнуть от суеты,
А потом бежать,
Друзей не забывая на пути.

По льду скользить,
Хоть и в первый раз,
У холода принять
Безразличие для нас.

На пол прилечь
В пустынной комнате,
Далёкий край завлечь,
И там найти спокойствие.

Нет, я вовсе не слабая женщина,
Но, как хочется мне порой,
Отдохнуть, склонившись доверчиво
На плечо твое головой
И услышать слова нежные,
И почувствовать руки твои
На плечах моих ослабевших
От того, что так близок ты...
Я в минуту эту любимый
Всю себя тебе просто дарю...
Нет, я вовсе не слабая женщина,
Только очень тебя люблю.

Кому ты врёшь бессоными ночами?
Кого ты убеждаешь в этой лжи?
Ты скрылся весь под чёрною вуалью,
И никогда уж не увидишь эти сны.

Пытался ты бежать от мира,
Пытался ты убить мечту,
И жаждал ты испить эфира,
Лишь предназначенного палачу.

Ты - странный стих, ты - песнь чудная,
Произнесённая глупцом,
Ты и молитва, и страданье,
Будто проклятие отцом.

Ты в мире сем живёшь никстати,
Ты заблудился среди сих оков,
Ты отдохнуть хотел в распятьи,
Но не положен нам покой.

Я величать...

Знаешь, где живет Поэт?
В узелке живет у Бога
За спиной, у них дорога
На двоих всегда одна,
В тишине ему звезда,
Что дарована судьбою
Освещает жизни век
И так бережно и тихо
Бог хранит его от бед…
Но однажды мудрый Бог
Вдруг развяжет узелок,
Отдохнуть присев у края
Звездной россыпи пути
И поэт ему читает
Вслух творения свои,
Но заснет усталый Бог,
А поэт со всех силенок
Прочь бежит и, как ребенок,
Что добрался до конфет,
В мире жадною душою
Все старается познать,
Все...

Кухня Мироздания… (Это просто - наша работа)

Как нашей Пищей являются – Физические Тела Низших Животных…, кои Мы Никак Не Уподобляем Своему Образу и Подобию, а посему Поглощаем Их без Зазрения Совести и Раскаяния в Содеянном (или Попустительствующим) Нами…

Так же и Пищей Создателя являются – Наши Духовные Тела…, кои Представляют Собой Мельчайшие Клеточки Вселенского Организма Творца…

В Своё Время Все Души-Закуски Попадут в Подобающее только Им Одним – Место…
…Кто-то на Стол Создателя...

Наваждение мое – деревня...
Дом озябший на краю стоит.
У плетня разбросаны поленья...
И "Журавль» колодезный скрипит.

Я примчусь на тройке белогривой,
Тишины, нарушив зимний сон.
Льется по округе шаловливый,
Звонкий колокольный перезвон.

Загляну под ветхое крылечко,
Ключ достану и открою дверь.
Разбужу огонь, заснувший в печке,
Пусть позлятся снег, пурга, метель.

Заведу я ходики с кукушкой
И поставлю старый самовар.
И с соседкой – давнею подружкой,
Вспомним детство...

Залетел в квартиру к нам

длинноусый таракан,

залетел и затаился,

осмотрелся и умылся,

начал двигаться вперед,

проверять, кто здесь живет.

Осмотревши весь балкон,

сделав круг, вдруг замер он.




Перед ним стояла кошка,

удивленная немножко.

Изгибаясь, после сна,

тихо молвила она:

"Бедный, бедный таракан!

Сам себя загнал в капкан...

Приземлившись на балкон,

прилетел ты в кошкин дом!"




Таракан от страха сжавшись,

и забившись в...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...