Отчего же так страшно

В жизни, в искусстве, в борьбе, где тебя победили,
Самое страшное - это инерция стиля.
Это - привычка, а кажется, что ощущенье.
Это стихи ты закончил,а нет облегченья.
Это - ты весь изменился, а мыслишь, как раньше.
Это - ты к правде стремишься, а лжёшь, как обманщик.

Это - душа твоя стонет, а ты - не внимаешь.
Это - ты верен себе и себе - изменяешь.
Это - не крылья уже, а одни только перья,
Это - уже ты не веришь - боишься неверья.

Стиль - это мужество. В правде себе признаваться...

На Триумфальной площади московской
Стоит, как триумфатор, Маяковский.

Но триумфатор ли сегодня он?
Враги теснят его со всех сторон.

Вот перед ним повесил некий бес
Рекламу "Мерседес-Бенц".

Поэт глядит в коммунистическую даль.
А рядом высится реклама "L`Oreal".

Во весь свой голос он к грядущему взывал.
А кто-то на призыв его зевал.

Всех звал поэт в коммунистические дали.
А мы социализм прозевали!

Нам светит Маяковский, как маяк.
Лучи его стихов пронзают мрак.

Поэт...

Мне не больно, просто непонятно
поведение людей, которых стал
ближними считать, но, вероятно,
мне пора оставить литпортал.

Это страшно - если верят люди
не моим словам, а сатане,
знаю, что Господь таких осудит,
а за наговоры - и вдвойне.

Но теперь не больно, страшно просто
за людей, несущих клевету,
ведь покаяться пока не поздно,
чтоб вернуться духом ко Христу...

Любовь магнитом нас влечёт
И порознь быть уже не можем,
Нас тяготил несчастий гнёт,
И рок судьбы давил нас тоже.

Но всё прошло, как страшный сон
И мы избиты этой жизнью,
Надежду потеряв вдвоём,
Стремились к неземной Отчизны.

Подумать только: ты и я
Увидеть в дебрях Интернета
Смогли друг друга, чтоб всегда
Быть вместе до скончанья света.

Любовь пришла нежданно к нам
И озаривши наши души,
Покой и мир дала сердцам
Который был нам очень нужен.

И растопивши в сердце лёд...

Сверкала молния, и дождь стучал в окно.
Тебе и холодно, и страшно, и темно.
Свеча зажжённая, горела чуть дыша,
Ты на колени опустилась не спеша.
Душа озябшая смотрела на свечу,
Слезинка капелькой сползала по плечу.
О, ночь зловещая! Дано ли тебе знать,
Как надо чувствами и телом управлять?
Как среди хаоса, жестокости и бед
На всё иметь свой собственный ответ?
Как не унизить, не обидеть, не придать,
Как чувства свои разуму отдать?
Но, ночь молчала, гром затих.
Лишь свет луны...

-1-
В глуши здоровой сын небесный, как будто просто почивал
Обдумывая смысл событий, вращающийся карнавал
Направленный или как хаос бездарный или гений культ
Он был ужасен и коварен, завистлив, нагл, развратен, вздут

Невежествен, заметно бледен от истощающих страстей
Во имя гибели в сансаре от Господа не ждя вестей

И опускаясь хаотично глубже, ниже
Cгнивал зло душами-телами скрупулёзно
Осмысленно, подопытных избравши роль
Ошибочно, отчаянно и слёзно

Блистая красками немыми или...

Но фарисеи уж прислали
К Нему своих учеников.
И те Иисуса вопрошали:
"Скажи нам без обиняков,

Должны ль на Римлян мы работать,
Чтоб им оружие ковать,
И позволительно ли подать
Царю нам Римскому давать?"

Он превосходно им ответил,
Их души взглядом отворя:
"Чей лик на пошлинной монете?"
Те молвят: "Римского царя".

Тут Он сказал: "Запоминайте
Теперь на многие года:
Царю царёво отдавайте,
А Богу - Божие всегда".

Тогда законник, искушая,
Спросил, в надежде на успех:
"Учитель...

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...

Дед Патрикей был страшный книгочей,
Проникся он идеями Фоменко.
Старухе - понимала б что воще -
Твердил он про историю частенько:

"Что может сделать тёмных сил игра,
Себе порой представить даже страшно.
И всё, что где-то деялось вчера,
В деревне нашей было много раньше.

Что денег нету даже мне на гроб,
Обычно это с Древнего Египта.
Когда же я умру, твой эфиоп,
Как мумию меня похорони ты".

Пресечь чтоб богохульство на корню,
Тайком крестилась бабка на икону:
"Ты лишь умри...

Зимний день. Обыденный для многих.
Самолеты... Перелёты… Радость встречи…
Только… неизвестный смертник… бомба...
Взрывом жизни близких искалечит...

Дым и крик заполнят зал прилёта.
Страх и кровь… И вера, что спасут…
Вновь обычные российские герои
На носилках раненных несут…

Были… Были счастливы… Любили…
Планы строили… Грустили и мечтали…
Проще говоря, все эти люди просто жили
И беду предвидели едва ли…

Вновь терракт разделит жизнь на «до» и «после»…
Снова чудо совершают...