Ноктюрн

Неспешно музыки начало…
И дождь смывает все следы
Осенней тяжести печали…
Прозрачны мокрые сады.

И с нежностью слезы ребенка
Стекают капли по окну…
Тревоги тонкая воронка
В себя вбирает тишину…

Последний лист уснул на ветке…
Но миг, и он уже летит…
Роскошный, желтый, теплый, редкий…
А сердце глупое болит…

А пруд в тумане полусонном
Под лодкой трепетно дрожит…
А дождь все льет. И город темный
Светлеет, светится, блестит…

Рояль поет ноктюрн Шопена,
С Души смывая тяжесть...

Кружатся, кружатся в вальсн мнежинки печальные,
Дивные бабочки к свету бесшумно слетают,
Гибнут в лучах фонарей и на лицах полночных -
Тихие слёзы горючие не просыхают...

Тех, кто любил нас, и ждал, и надеялся, снова
Память, зачем-то, опять и опять возращает?
Нами любимых, в страданьях и муках безмерных -
Образ и голос далёкий - бесследно стирает...

Кружатся, кружатся в памяти годы прошедшие,
Странно и страшно, что всё это было со мною!
Рифмы летят и садятся, как снежные злопья...

Отгорел золотой закат,
И на землю спустилась тишь,
И небрежно ночи наряд
Лег на скаты кирпичных крыш.
Где – то скрипки плывущий звук,
В ярком свете мелькнула тень…
Так давай созовем подруг
Провожать уходящий день.
Их немного: одна – печаль,
Другая – моя любовь.
С ними вспомним, чего не жаль,
И вместе поплачем вновь.
Дым из труб летит к облакам,
И теряются в тучах кресты,
И, подобно ночным цветам,
Веют запахи темноты.
От далеких, горячих звезд
До бордюра ночных дорог….
Услышь...

Маяк луны
бросает известковую палитру
в нагие ставни.
Вдыхая цитрус
южных ветров,
ты провожаешь взглядом

хрустальный хвост,
летящей под откос
звезды садов полночных.
Неторопливый почерк

нежности
поставил роспись
под лилово-черным
горизонтом.
Цикады плавят воздух
музыкой кристалла,
искрящей в свежесть струн.

Ты не спала, ты в эту ночь встречала
мечту, отлитую из лун,
прохлады и печали
вдохновенно-ясной,
упавшую слезой
июльской грозовой звезды.

Ты не спала, качая...

Я таю, я уже почти ушла,
мой силуэт прозрачней с каждым часом.
Я стану речки голубым атласом,
чтоб капельками слёз стекать с весла.

Я буду вольной птичкой за окном,
серебряною рыбкой в снежной лунке,
игрою света в солнечном рисунке,
предутренним и самым сладким сном.

Ты обречён везде меня искать.
Я дежавю, я горизонт манящий,
я лунный свет и солнца луч палящий.
Пренебрежённая тобою благодать

2006-02-12

Чернела ночь, а бледная луна
Сосала соки из всего живого,
Как будто бы хотела всё до дна
Опустошить вокруг, что есть земного.

И лунный сыпался в рояль поток
Сквозь поредевшие гардины.
Язык свечи, как каменный цветок
Застыл в подсвечнике старинном.

Рояль не пел. Он звуки чуть роняя
Боясь нарушить тишины покой :
То всхлипывал дитём страдая,
То говорил с самим – собой …

А ночь была, как океан безбрежный.
В волнах её я слышал вновь и вновь,
Как и когда-то голос...

Не изводил себя вопросами «зачем?»,
И «что есть цель?», и «не уснуть ли проще?»
И видеть сны в той неизбывной роще
Под сенью девушек в цвету, не зная с кем.

Не рвал я душу тайнами: «зачем дышу?»,
«Куда бреду?», «есть свет в конце туннеля?»,
Я сам себе придумывал все цели,
И сам нарисовал дорогу к финишу.

Одна, но пламенная страсть сжигает разум,
Один вопрос проклятый: «Кто же мы?»
Не верую религиям — их тьмы,
И боженькам, увы, не верую — всем сразу.

Ужель само-собою взорвалось...

Ну вот и холода,
И белых мух мерцание,
И в темноту ныряние,
И скользкая вода.

Чуть-чуть уняв озноб
Казённой чашкой кофе,
С многоречивым профи
Беседую, как сноб.

А в лабиринте лиц
Меня рутина алчет.
И я, как старый мальчик,
Уж преклоняюсь ниц.

Но звон колоколов
Предел возводит муке.
Я умываю руки
В следах дневных оков.

Только тонкая линия
твоего лица
и музыка Альбинони –
вот и всё,
что останется в памяти
декабрьской ночи.
Только тонкая линия
твоего лица
и симфония снега
за синими
стёклами
декабря.
Только белый почерк
метели,
выводящий
последние строчки
последней главы,
где мы теряем
приметы
друг друга,
и капля
северной нежности
падает
одиночеством
с серебристой ветки
зимы,
превращаясь
в тонкое зеркало льда…

В фарфоре Ра - Высокий звук заката... Синь, ранящее торжество…
Этюд в багровых тонах, словно дерзкий миг, пришедший за попыткой...
Бог дал ему голос, чтобы терять себя...

О, этот невесомый звук -
Последний Псалом уходящего…
Упование…
Упование - строка к строке средь одинокого смысла тебя, причащенного временем.
Как врут слова на пламенной латыни пред этой распаленной красотой!
Как чувственно не сдержан ритм теней!
Сгущенье красок, звуков, уходящих в глубину и замирающих там сонмом...