Нью-Йорке

Урюпинск это центр России
И мне письмо пришло оттуда.
Читать его нельзя не сидя,
Настолько и смешно, и круто:

"пятьсот рублей" и "торг уместен".
Какой заманчивый контракт, но
Я посмотрел сегодня "Вести"
И стало дьявольски досадно.

Судьба поставила подножку,
Сбивая с панталыку "торгом".
Я закипаю понемножку
И жду контракта из Нью-Йорка.

Стих написан для конкурса Софьи Сладенькой

Из детства тихий островок:
Качели и песочница,
Да коммунальный уголок,
Соседка Нинка-склочница...

Велосипед - три колеса,
Тарзаночка над речкою,
Да джинн Хоттабыч - чудеса!
Поход в подвал со свечкою...

Старенький дворик в каштанах,
Милые детства друзья,
Нас разбросало по странам, - припев
И возвратиться нельзя.

Кому в Нью - Йорк, кому в Берлин
Назначено судьбой.
Трёт лампу жизни Аладдин
Насмешливо рукой.

И часто снится старый двор,
И наш зарытый клад...

Разгорается мало-помалу заря,
Луч коснется верхушки сосны оголённой,
Притаившись в тени полусгнившего пня,
В облаках непоседливых правильной формы.

Не добравшись до зоны приморской волны,
Простираются недалеко от Нью-Йорка
Камышовые заросли — тихие сны:
Камышовые заросли юго-востока.

В продолжение месяца в зоне морей
Трехэтажные здания бледного неба
Составляет из ветра властитель-Борей
Там, где молнии скрещены руною Gebo.

Зарастает саргассом с течением лет,
Словно пруд, что...

Ковром пушистым накрывая землю,
Вошла в свои владения зима!
Ей осень уступила без боренья,
Слезу роняя с грустью убрела....

Зима окинула свои владенья:
Леса нагие в шубы нарядив,
Узоры вывела на удивленья,
В невесту землю шустро превратив!

Бородами стекают водопады,
Хрустальным звоном утро дребезжит...
А я спешу в Нью-Йорк, ища усладу
В твоих объятьях... Крепка наша нить

Любви!!! Связала нас с тобой на веки!!!
Ты стал родным и сердцу близок, мил!
В слезах от счастья...

Невесомость, жара, съёмки, кадр за кадром, но всё в урну,
Патриархи бузят малость, но встречает их плебс бурно,
Необычен иной привкус, любопытен чужой опыт,
Но зачем же менять обувь, если есть на Пути тропы?..

Над Берлином парит Вендерс, над Макондо летит Маркес,
По Парижу Ремарк мчится к Триумфальной своей арке,
Над Москвою завис Чехов, над Нью-Йорком – джедай Лукас,
Под Биг-Беном сидит Голдинг, ждёт, когда подадут «Букер»…

Где-то там, среди них, Спилберг, где-то здесь, среди нас...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

Пчелиный рой, где краскою-пчелою
Дрожит и образуется фасад;
В Руане след от нефа к аналою –
Мерцающей тропинкой в город-сад.

Вибрируют и голос, и молитва,
Как-будто диалог с самим собой:
Так луч, слегка ощупывая плиты,
Читает Сен-Ромен и весь Собор.

О, импресьон! Все вскользь (как, для примера,
Религиозные уклад и быт,
Как сам первоисточник – весть и вера,
Как путь во Храм, что ныне позабыт).

Нью-Йорк, 05.13.2011

Четыре оттиска на сине-голубом
С прямою головой и наклоненной.
Уже известен, но еще не бог:
Всего шестнадцать сотенных зеленых.

Сидят на переносице очки,
Как два ноля – еще король-то голый!
Но третий, захватив узлом в тиски,
Ноль галстучный уже сжимает горло.

Когда бы знать: полвека не пройдет –
И рать нолей окажется несметной.
А перед тем - ранение в живот.
И двадцать лет спустя бессмертье.

Нью-Йорк, 05.13.2011

11 мая 2011 года на аукционе Christie's первый автопортрет...

Плотнее эхо в полости двора
В пятнадцати кварталах от Лагуны.
Здесь в белых чайках, будто на шарах,
Катается край неба с ровным гулом.

Здесь воздух января солен и свеж,
К отливу свет процежен облаками
И человек, обычно цвета беж,
Синеет здесь спиною и руками.

Он удаляется. И Бог его простит.
Но дребезжа, как чашки на подносе,
По всем земным законам перспектив
Вдруг: "Джозеф…, - в глубине двора, -
Иосиф...
Ося."

Нью-Йорк, 05.15.2011