Навзрыд

Был на концерте, и всё рассматривал.
В душной гробнице нервничал зал.
Медные трубы струнные скрипки,
Ударные тарелки жуткие улыбки.
В белом зале, в чёрном скрипач.
Играет медь фанфары и плачь.
Последний аккорд выплёвываю в пол,
В голове тяжёлый сон и неприятный урон.
В теле тоска не люблю дирижёра,
Палочки взмах в унынье приводит.
Железные струны, их звук леденеет,
Прекрасный зал эти скрипы лелеет.
Есть залы хуже, где красоты не нужно.
Где не парадно, но где отрадно.
Там жёсткие...

Мне сказал говорящий слон,
Что я очень плохой человек.
Нет, не чокнулся я — это сон,
Длинный сон был, длиною в век.

В этом сне, всё смешалось в кучу.
Видел тех, кого нет в живых.
А на небе луну, звезду и тучу.
Видел милых, родных своих.

В нём ребёнком , порезал руку.
И ревел от того навзрыд.
А потом, гнал тоску и скуку,
И боль взрослых, уже обид.

Мама милая, вновь жалела,
Но прогнала, не дав остаться.
Мне уйти, в мир живых велела,
Я ж хотел, там навек остаться.

Оставаться...

Я изменяюсь от твоих измен -
мелькнув однажды в самом близком круге,
запойно маюсь в сладостном недуге,
за краем наших общих ойкумен.
За краем наших искренних утрат,
за гранью, за пределом, за чертою…
Куда уж мне, с моею простотою
скрыть злую гордость своего нутра!
Ей, бешеной, упрямой по нутру
всё то, к чему когда-то тяготела,
раздаривать, бросая оголтело
в поспешную бездонность чьих-то рук.
Ей, нищенке, копить бы, да стяжать,
твои обиды обложив оброком.
Но невозможно ограничить...

сегодня умерла королева
придворные плачут навзрыд
и всюду: от тронного зала до хлева
траур - и черным направо, налево...
окрашены роскошь и простое убранство
и пир поминальный - обычное пьянство
с причиной - заевший всех быт...
ирония злой судьбы...

а повод лежит в красивом гробу
и каждый оценит ее судьбу
и вроде все чинно
и каждый скорбит
но все это только на вид...

сегодня умерла королева
да здравствует новый король
и кистью, пером и попросту мелом
пишут они : королевство...

Я помню день - в незапертые двери
Вошел стрелок нетутошних равнин.
Нажал курок. И пули засвистели
Куда-то в прошлое, где я был не один.

Недопопутчики мои поразбежались.
На прошлого простреленный живот
Смотрел и думал: Просто так? Едва ли.
Стреляет в прошлое... Возможно, идиот.

А вот и нет! Ведь будущее в прошлом
В Английском есть. И вот Безумный Макс
Не зря от пояса в своем вестерне пошлом
Палит с двух рук, угрюмый англосакс.

Вот Ленин падает, картаво чертыхнувшись.
Бабах - со...

Напополам? Нет.
Резать повдоль? Врозь
Дареный брать свет
Ты это брось

Просто свернуть? Вон!
Вычеркнуть? Забудь.
Даже со всех сторон
Просто другим. Будь.

Есть улыбки – навзрыд
Есть сквозь слезы – стихи
Пусть даже словам открыт
Все равно – не лги.

Заново жить? Не взять.
Все отдавать? Жаль.
От всех поездов отставать
Надоело. Устал.

Сильные дни – считать
Слабые – взять и забыть
Каждое утро – знать
Нужно любить.

Оторванных листков календаря
бахромчатая пачка под резинкой,
холодных стёкол пресные слезинки
над белой колыбелью января.
За льдом навзрыд заплаканных окон
зима, иззябнув, слушает, нахохлясь,
сквозь половиц скрипучую рассохлость
дверных петель охриплый баритон…

Как филигранно-изощрён мой быт,
как он певуч, и красочен, и значим.
Как недоступен холодам собачьим
мой дом, бесценный баловень судьбы.
Глазурных плиток тёплый терракот,
как шёлк щеки в касании случайном,
в порыве нежности...

К полудню подошёл Иосиф,
На их дары свой взгляд скосил,
Пересчитал прибывших в гости
И о здоровье расспросил:

«Здоров ли ваш родитель-старец,
Что в тайны мира посвящён?
Немного лет ему осталось
Прожить и жив ли он ещё?»

Его уверили братишки,
Что их отец здоров и жив,
Поклоны били, даже слишком,
Ладони на груди сложив.

Чуть в стороне держался младший
Брат деспота Вениамин.
Узрел мальчишку возжелавший
Его увидеть господин.

Любовь немедленно вскипела
В груди Иосифа, затем...

Свежак надрывается. Прёт на рожон
Азовского моря корыто.
Арбуз на арбузе — и трюм нагружён,
Арбузами пристань покрыта.

Не пить первача в дорассветную стыдь,
На скучном зевать карауле,
Три дня и три ночи придется проплыть—
И мы паруса развернули...

В густой бородач ударяет бурун,
Чтоб брызгами вдрызг разлететься;
Я выберу звонкий, как бубен, кавун —
И ножиком вырежу сердце...

Пустынное солнце садится в рассол,
И выпихнут месяц волнами...
Свежак задувает!
Наотмашь!
Пошёл...

Он жил - солнцем напоенный
И утром бежал на вокзал
Был город в него влюбленный
А он все кого-то ждал.

В закат - на гитаре играя
Гасил у прохожих грусть
Друзьям говорил: «Не знаю,
Что жду я, но я дождусь»


Она на месяц свалилась
В его небольшой городок,
В курортных романах забылась,
Ну что он поделать мог?

Романы крутила, шалея
И каждый - навзрыд и всерьез
А он все ходил за ней
И запах вдыхал волос.

Он жил у берега моря,
Где воздух, что каждый пьет,
Но он был болен...