Наступить

Быть может завтра иль сегодня,
Наступит час таинственный для нас.
В котором мы предстанем перед Богом,
Перед Творцом.
И вспомним сразу, то чего не понимали,
Что делали, творили за спиной,
Как мать родную обижали,
Не замечая ран душевных
И слез текущих по лицу с тоской.
А помнишь, были дни и было счастье,
И радость, и земной покой,
Ее обид не выделяя: Я знаю мама ты всегда сомной.
Но эта жизнь, терновая дорога,
Она берет свое.
Кого лаская, а кого жестоко обнимая,
ЕЙ все равно...

Каждый день ты понимаешь
Что ты восходы солнца встречаешь.

Что с ними ты живешь
И с заходом ты умрешь.

Но снова наступит восход
Тот которого ты ждал.

О том о котором
Всю ночь мечтал.

Прожить тебе хотелось больше жизни
Теперь страдаешь.

Ведь пока солнца нет ты умираешь
И это ты понимаешь.

Зазвенели звоночки...

Где вы, мамины дочки?

Как вы, днями-ночами

за чужими парнями...

Кто вам песни поет,

когда Солнце встает?

Кто вас спать провожает,

когда ночь наступает?

Что вы ели и пили,

как работали - жили?

Увели вас , куда-то,

вдаль, шальные ребята...

Мне ж, ночами не спится...

Сердце тужит, стремится,

вас обнять - успокоить,

вам помочь - все устроить...

Чтобы счастливы были,

чтобы все вас любили.

Птицей - к вам полечу....

МАМЕ...

Действительность убивает меня
Предчувствуя наступление нового дня
Становится плохо как никогда
И так каждый день так всегда.

Снова новый день наступает
И снова ночь на день сменяет
Так хочется хоть что-то изменить
Хоть как-то ночь продлить.

Но вновь ничего не происходит
Вновь я сижу на краешке надежды
И кто-то постоянно рядом ходит
Как будто я не вижу под одеждой.

Так сложно это мне понять
Так сложно в этом мире жить
Я так хочу сейчас вниз упасть
Я так хочу себя убить...

Сердце, о сердце!
Или ты - камень?
Как же сумело вытерпеть боль?
Сердце, разбейся
Об острые грани
Или обрушься в драконий огонь!
Но не терпи,
Умоляю, не надо!
Вынести пытку отважится - кто?
Что для тебя
Вечный страх и награда?
Успокоенье на сотни веков...
Сердце, наступит ли
Час, я не знаю,
Завтра, сегодня иль годы спустя,
Бедное, гулко
Стучать перестанет
Под временною грудой песка.
Только я верю,
Что в то же мгновенье,
Может быть, в муках забьется - и пусть!,
Может быть...

Когда погаснут небеса,
И не взойдет, как раньше, солнце,
Тогда наверно скажешь «Да»,
Наверное, тогда вернешься…

Когда заплачет тихо день,
А утро вдруг уронит звезды,
Тогда увидишь мою тень,
Тогда из глаз польются слезы.

И может быть, тогда поймешь,
Что потерял и с чем остался,
И что, наверное, предал,
И что, наверное, зазнался…

И вспомнишь, что была с тобой,
И вспомнишь, что тебя любила,
Роняла слезы, всё ждала…
Тогда узнаешь – не забыла…

Тогда падешь к моим ногам,
В...

Окрашен город в жёлтую палитру,
Теперь не просидеть нам в аське до зари…
Упомяни меня в своих молитвах,
Но только мне о том не говори.

Ты попроси у Бога дозволенья
На наш нелепый для других союз.
Молясь неистово и до самозабвенья
Возможно вымолить соединенье уз.

А впрочем, нет, не трать напрасно время
И Богу в уши не неси весь этот бред:
Как велико ни было б искушенье,
Дороги к счастью мне, как видно, нет.

А Богу до меня какое дело?
Ведь я не верую и даже не крещен.
И лето...

Пусть губ твоих коснутся чьи-то губы,
Из глаз его прольется теплый свет,
И в тот же миг прозрение наступит:
Ты ощутишь, что боли больше нет!

Когда любовь приходит, боль не властна,
Хотя сама порой приносит боль.
Но сознаешь, как всё-таки прекрасно
Страдать болезнью под названием «Любовь».

Мне ж суждено судьбы веленьем грубым
Страдать неразделенностью любви.
Пусть губ твоих коснутся чьи-то губы…
Жаль, эти губы будут не мои

Я жгу листки своих блокнотов...
Они сгорают без следа,
но из огня мне шепчут что-то,
на крик срываясь иногда.
Ну, вот листок: на нем пометки,
что второпях писал давно,
о напрочь сгинувшей разведке,
ушедшей в ночь под Ведено.
Тому уже три года с гаком,
но дело в людях, не в годах...
Их помнят матери, оплакав,
в далеких русских городах,
да этот листик из блокнота,
что предаю теперь огню.
Другим же помнить неохота -
так я ведь их и не виню...
Я просто жгу свои...

Я пылкость чувства прятал под броней
Холодного и грубого металла,
Но и броня нередко западнёй
Меня, как есть, до пяток предавала:
Под латами весной ломался лёд,
Я грёб, своей захлёбываясь страстью...-
Меня топил неудержимый гнёт
В угоду мной придуманному счастью.
Я наступал,
Но отступал и гиб,
И... прекратил скрываться за бронёю:
Пусть откровенным будет горя всхлип,
Пусть счастья крик неразделим со мною.
Чтоб честность чувства мне - и щит, и меч.
А там, что Бог пошлёт - хулу иль...