Наш царь

Если б мог, из веселья и грусти,
Из всего бы ушёл, если б мог.
Но из жизни меня не отпустит,
Обязательств моих Честь и Долг.

Не могу я до сроку оставить,
Путь рождением начатый здесь.
Даже если устав, смог истратить,
Сил лимит мой, до капельки — весь.

Быть нельзя выше всех обстоятельств,
Не получится — в них судеб мощь.
И живём мы в плену обязательств,
А свобода и выбор — лишь ложь.

Затрещит в лесной чаще сорока,
Об опасности оповестив.
Царь далёк, а до Бога высОко,
Промолчи...

По И.А.Крылову

Созвал мудрейших царь на круг,
Чтоб пользу выяснить наук.
С тех пор давно уж царства пали,
А споры так и не стихали.

***
Учиться можно хоть у камня, хоть у древа векового,
У птиц в стремительном полёте и у вихря снегового –
Учиться у природы равновесью всех её частей;
По существу, непогрешимого в премудрости своей,
Нигде такого не найти ведь нам Учителя другого!


***
Как знать, сулит тебе судьба с избытком прибылей и благ
Или же непреодолимый на пути лежит овраг,
В делах сердечных ли – успех или немыслимые жертвы?..
Недаром, видимо, всегда в каком-то отношенье первый
Для человека всякий выбор...

КРАЕУГОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ

Пускай в груди святое пламя чистой жертвой словно в алтаре горит! –
Возжжённым будучи, уж целый мир собою осеняет свет сердечный,
Как звёздной ночью – над землёю полоса и высота Дороги Млечной,
Заря рассветная иль Солнце летним полднем восходящее в зенит…
Как посреди пучины пенной мощный замок, опирающийся на скалы гранит,
Над облаками ль вознесённый горный пик – так всею собственною массой бесконечной
Отвеку на краеугольном камне жертвенности вечной,
Незыблемо...

По сигналу звонкого свистка,
Суету забыв мирских забот.
Двадцать два здоровых мужика,
Шар гоняют, в поле меж ворот.

В них азарт, ведь это же футбол,
Он для них, важнее их самих.
Цель одна — забить в ворота гол,
И она, им выше всех других

А меж них судья, во рту свисток,
Он и царь, и Бог Верховный им.
Видит он, грехов их всех порок,
Справедлив и к добрым он, и к злым.

Фуболист — особый вид людей,
Жизнь его, за мяч на поле бой.
Цель его Игра — живёт он в ней,
Игрой с буквы...

Мадиамский стан в долине
Грозным воинством стоял.
Гедеон же знал - отныне
Бог евреев не отринет...
А народ всё прибывал.

На военные те сборы
Привалил и стар, и млад.
Ополченцы очень скоро
Всю заполонили гору
Под названьем Галаад.

Даже Бог с душевной мукой
Должен был тогда сказать:
"Гедеон, такая штука:
Не могу Я в твои руки
Мадианитян предать.

Слишком много пришло биться...
Я ж хочу наоборот,
Дабы зря не возгордился
От завышенных...

В Сихем колена от Израиля Навин
Собрал, призвал начальников, старейшин.
(Здесь раньше до Исхода, случай был один:
Сыны Иакова, весь пол мужской раздевши,

Склонили жителей священный ритуал
Свершить, обрезаться… и те свершили.
Пока Сихем-град, обессиленный лежал,
Сыны его мужей мечами порубили,

Сожгли иконы их языческих богов.
Пока народ на возмущенье прыткий
Не отомстил - сыны бежали со всех ног
С Сихема лихо, прихватив свои пожитки.

Иаков, правда, осудил их горячо
Не столько...

Слухом полнилась земля про ужасы,
Учинил что Иисус Навин.
Все цари набычились, натужились,
Собрались в единое содружество,
Чтоб набег его остановить.

Выступили, с ними ополчение,
Очень многочисленный народ
В крайней степени ожесточения.
(Лучше б провели они учения
Перед тем как двинуться вперёд).

Колесниц, коней собрали множество,
Все цари в единый стан сбрелись,
Сбились в кучу, лошади стреножены,
Ржание стоит до невозможности.
Кто главнее не разобрались

Те цари. На ярмарке...

Случилось потом - виночерпий царя
(Египетские нравы строгие)
В тюрьму прохиндей загремел почём зря -
Процесс нарушал технологии.

Лил в выжимку гад неочищенный спирт,
Чтоб позже продать за креплёное.
С народа Египта еврейский наймит
Снимал барыши миллионные.

По делу врачей осудили, о чём
Пришло предписанье заранее,
Хоть не был евреем, тем паче врачом,
А просто попал под кампанию.

За бытность свою начерпал он вины,
Что боты худые в распутицу.
На нарах теперь протирал он штаны...

Квятковская Людмила
Была девчонкой «в теле».
А пацанва любила
Лишь тощеньких девчат.
На Люсю – ноль вниманья,
Все сквозь нее глядели...
Из будущего видно:
Не девочка, а клад.

Отзывчива, сердечна,
Умна и без заскоков.
Готова сделать в дружбе
Навстречу первый шаг.
А юность так беспечна...
Хоть кто-то у истоков
Формированья душ бы
Сказал бы:
-- Надо так... –

Была бы дружба с Люсей
Квятковской мне подарком.
Но я был не умнее
Всех прочих, а глупей...
Была б, наверно, лучшей...