Над собой

Есть в этом мире место
Той природе, что вбирает и хранит чудесно.
Это время мы привыкли называть холодной зимой.

Есть в этом мире место
Тем вещам, что пробуждаются от сна повсеместно,
И, вбирая свежий воздух, мы любуемся весной.

Есть в этом мире место,
Что в сиянии лучей открывает детство,
И, вкушая прелесть лета, мы играемся с собой.

Есть в этом мире место,
Где, устроившись в своём деревянном кресле,
Размышляем о себе под часов с кукушкой бой.

Ты смотри на себя в воде,
Ты...

Как во сне, за околицей
Дуб стоит, словно молится.
Руки-ветви вверх, в небо выставил,
Ох, узнать не грех, что замыслили...

Веселись, честной народ, дали волюшку!
Глянь-ка, барин спину гнёт в чистом полюшке,
Посулили берега, да кисельные,
Наказали всем справлять новоселие!

Похватали топоры, пилы вострые.
Вишь ты, жили до поры, как на острове.
ОгорОдил двор плетнём, думал намертво,
Оказалось не сокрыть думы праведной...

Что ж, ты, голубь...
Крылья сложи, упади на гнездо.
Там...

Пеликан — красивый, но он нам чужой.
Воробей — он серенький, но он всё же свой.
Ангелов неведомых, ближе чёрт привычный.
Мы в дни перемен хотим будни, день обычный.

Новое к себе зовёт и при том пугает.
Что оно нам даст собой, ведь никто не знает.
Не всегда ведь старое, век отжило свой.
Иногда и пользу дать, может нам собой.

Среди гор высоких, вырос новый город.
Я ещё не стар совсем, но уже не молод.
Если тёмной ночкой, да с любимой рядом...
То горяч я как огонь и со мной нет...

Написал километр стихов,
О любви неземной я своей.
Но не смог отыскать таких слов,
Чтобы стих был любви красивей.

Ведь нежнее она песни птицы,
Крепче стали и чище слезы.
Сильней бури, она не боится,
В этой жизни беды и грозы.

И нектара волшебного слаще,
Опьянит собой крепче вина.
Красок радуги ярче и краше,
Она Богом нам в жизни дана.

Выше неба, прекрасней звезды.
Дольше Вечности, нет ей пределов.
В ней огонь не боится воды,
Он горит, собой жизнь ярче сделав.

Не словами...

Ветер воет как пёс, в проводах.
Поёт песню о горе своём.
Он мечтал полетать в облаках,
А они вдруг пролились дождём.

Бьётся муха в стекло головой,
Как фанатик, не видя преград.
Её манит свобода собой,
Только мир за окном ей не рад.

День наступит и дождь перестанет,
Стихнет ветер, прогнав тучу прочь.
День наступит и солнышко встанет,
Ну а тьму, заберёт с собой ночь.

День и ночь — это скорость вращенья Земли.
Жизнь летит, а я двигаться в ней перестал.
День и ночь — вот ещё одни...

Вот и опять чёрные тучи,
Солнце закрыли в небе собой.
Жизнь изменяет нашу всю случай,
Он может быть пустяком и судьбой.

Он разлучает нас в жизни и сводит,
Словно погода изменчивый он.
Рядышком с нами по жизни он бродит,
Верим — его нам предсказывал сон.

То наградит случай нас, то накажет.
Слышал я, что неразборчив он — глуп.
То нам собой в рай дорогу покажет,
То он учтив с нами, то очень груб.

Случай судьбу изменяет нам круто,
Дарит нам встречи которых не ждём.
Что день...

В воде солнце купалось,
На ночь в реку упав.
Утром в небо поднялось,
Чистый свет собой дав.

В реку солнце смотрелось,
Любовалось собой.
Вода в речке нагрелась,
И туман над рекой.

Лето, ласковый ветер,
В реке рыба плеснёт.
В небе солнышко светит,
В груди сердце поёт.

Жизнь сложная очень,
Жизнь очень проста.
Есть в ней слёзы и осень,
Есть в ней смех и мечта.

Мы о счастье мечтаем,
Для себя и друзей.
В радость солнцем сияем,
Злимся — ночи черней.

В воде солнце купалось...

Возьми меня с собой на край Земли!

Хоть в сказочных мечтах иль дивном сне...

Возьми меня с собой и крепко обними!

Твои объятья - всё, что нужно мне!..

В начале мая юный ветер
Несёт тепло своё лесам.
Решили встречу мы отметить
И завалились к чувашам.
Гроза примчалась ниоткуда,
Шёл дождь со снегом, ветер дул.
Мой друг сказал: «Такое худо!
Оно ведет с собой беду!»
Я без пальто, без тёплой шапки,
Я верил в свой бойцовский пыл.
Чем крепче ветер брал в охапку,
Тем больше я сивуху пил.

Такой в Чувашии погоды
Никто (как мне поведал друг)
Из поселян не помнил сроду,
В его лице мелькнул испуг.
И дикий ветр плясал по крыше,
В лачужке...

Я не могу на этот лист бумаги
Спокойно с равнодушием смотреть.
Беру перо и букв бежит ватага
На жизнь иль на стоическую смерть.

В забвении всегда должна быть вольность,
Но лишь себя хочу я оберечь
От этой славы скучной, словно повесть,
А также от сальериных предтеч.

Пускай придут, исследуют, коробят
Лет через сто, когда я буду нем.
Удачи вам, грядущие уроды,
И жду сюда, в мой подземельный плен!

Ах, милые! Не сможете добраться
Вы до глубин писательской души,
Я мысленно пожму...