Манна

Нас Океан опять волною м'анит,
Морские дали вдаль опять зовут.
Безбрежность Океана не обманет,
Там приключенья новые нас ждут.

А тут, вокруг, так много ложных правил,
Их создают, чтоб в стадо всех загнать.
Да, только кто бы, сколько ни лукавил,
Любовь из правил всё же не создать.

Не буквы в мыслях, Образы! Стихии!,
Когда глаголим: "Чувствую! Люблю!"
Любви и Жизни Океан всесилен!
И позволяет быть всегда всему…

Бывает, волны нежно так ласкают,
А то, вдруг, ураганом хлестанут...

Кошмарные дела!
С женой - в разъезде!
Порядок навела,
Что плюнуть негде!

Вы то, чего злитесь, или боитесь, страх,
рождает агрессию, а не сила, не мечём,
не словом, убить не мило,……………..
любо поддержать, направить, подсказать,
не соглашаться, но не оскорблять, скарб,
не «трожь» и будешь хорош,…………..
одна болезнь у нас, изо терапией лечим,
душу не калечим, а кохаем, веер, махал,
махал, упал, устал, поднялся, расправил
лопасти, высунул иглы, стал оружием
массового поражения, в чём решение,
не для этого создан, сознание мутит,
и так, муторно, на сердце «тОски...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Весна красотой на Дону играет…
Своей красотой, - казака привлекает!
Осина с березами водит хоровод…
От такой красоты, - душа здесь поёт!!!
Красавицы эти на Дону нарядились…
Серёжки красивые у них распустились…
Хоть под венец их всех отдавай!
Приехать на свадьбу ты им обещай…

Так мир устроен и не сходит,
В нём даже летом снег с вершин.
Там не живут, лишь ветер бродит,
Средь камня скал, в тиши один.

От белизны снегов там слепнет,
Людей глаз, солнца ярость в ней.
Там будит гор угрюмость трепет,
Её красой в душе людей.

И в тех, кому хоть раз вершины,
Брать в жизни довелось уже.
Покой и тишина долины,
Скучны, их пресностью душе.

И вновь, и вновь уют их ниши,
Оставив здесь внизу, они.
Стремиться будут ввысь, там дышит,
Душа их волей в вышине.

Но...

Стакан воды и молока один стакан берем.
Кастрюльку ставим на огонь с водой и молоком.

Щепотка соли и пошел кипения процесс.
Две ложки манки мы затем добавим в нашу смесь.

Огонь уменьшить и крупу, без спешки, засыпать.
Не может каша пригореть, нельзя ей выкипать.

Комков стараться избегать, они нам не нужны.
И потому-то кашу мы помешивать должны.

Ждем пять минут. Доводим смесь до нужной густоты.
Ну вот и все. Кастрюльку нам пора снимать с плиты.

Кусочек масла в кашу мы положим...

Манна небесная падает холодно,
Снежной крупой, в блеклый день.
Нет, не насытить ей душу. Как голодно -
Сытыми быть, будто тень,
В золоте осени тупо бредущая
За переевшей судьбой.

Лямка бездумности, леностью трущая,
Будто стигмат параной,
В месте, помеченном, якобы, крыльями.
И до Голгофы – века.
Гоним в обратную сторону, взмылено.
Вместо Икара – тоска.

Манна небесная
Обесцветила небо.
То ли дождь... то ли снег...

«Собирали росу и манну, бегали по полям коно-
пляным, утром ранним, - говорил Максим, - по-
гружались в подсознание, и прошлые века, пря-
тались от динозавров, сбившись с пути, кружи-
ли по нескошенному пшеничному полю.» «На
авто?» «А то, на оном месте, вступали в конт-
акт с инопланетянами, вместе, с ними летали в
тарелке, галактики бороздили, опускались на
землю, веселились, тужились, тужили, ломка,
давала о себе знать, за всё приходилось пла-
тить, ни дать ни взять, рядить и...