Лирика по пьянке

Расплескался над горизонтом,
Толи закат, толи может рассвет,
Затмивший спросонок как зонтом
В глазах моих пьяных весь Божий свет.
Осветив тёмным фиолетом,
Расточая клубничный дурман,
Рядом с нежно розовым телом,
Любовно прелюбодейный роман.

Слышится лай собачий и под луной,
Шопёток любовно девчачий,
Милый, родной мой и дорогой,
Порою ночной так или иначе…
Такое было бы, но не со мной,
Было и сплыло осталось нечто,
Из ничего вечность, ах Боже мой,
Любовь как и ненависть брат, не...

Может, мне хватит быть сильной и просто заплакать?
Честно признаться, что я безнадёжно слаба,
самодостаточность вытереть с медного лба
и перебраться в любимые джинсы в заплатах.
Выбрать себе монологи и ставить спектакли.
Может быть, следует выучить слово «прошу» -
к джинсам подходит, которые снова ношу,
жаль, что к лицу моему не подходит ни капли.

Тщетны попытки, не выпустит цепкая память,
голосом тихим окликнет, коснётся плеча.
Время накапает жалостно, душу леча,
дней и минут...

(Мои переводы поэзии Чарльза Буковски)

Боже, чего только нет у людей: кишки, рты, легкие, уши, пупки, половые органы... чего там еще?... волосы, поры, язык, у многих зубы, да много чего... ногти, ресницы, пальцы, колени, животы... Помимо этого у каждого человека есть свой личный внутренний ад, и не один. Всё это так скучно. Почему никого это не угнетает?

Люди тратят своё время, расходуют жизни на тупой, монотонный труд. Чарльз Буковски, Будда из бара, всю жизнь просидел за бутылкой, а в...

Рамзес дал знак-идут из зала вон..
Но ты простишь прощальный мой поклон,
Небесная и гордая царица,
Или и дашь твоей воды напиться...
Тобой я посвящён,сплетением судьбы...
Передо мной склонялись все-рабы,
И стражники,и слуги,все,но ты ли,
Когда была царицею рабыни,
Ты слово молвила-и раб у твоих ног..
Итак,прими прощальный мой итог...
Когда закатом дня,я любовался выей,
И шёпотом прислужницы-рабыни,
Я мёдом напоил твои уста,
И ложе из цветов-душа моя полна....

В гареме нежится Султан,
Ему счастливый жребий дан.
Он может жён своих любить,
Но тёщи могут погубить.

А в Риме Папа Римский жил.
Вино как воду с утра пил,
Он причащался день денской,
И оказался под доской.

Прекрасна женщина моя,
Султаном сделает меня,
А как вина с утра напьюсь,
Так Папой в Риме становлюсь.

Друзья, различий не терплю,
Вино и девушек люблю,
Законный случай в жизни дан.
Теперь я Папа и Султан.

Был в телефон
До кучи всунут
Радужный рингтон-
Грешник там
Звал любовь-надежду:
"Жизнь вся о том,
Как будто я
Брожу,мечтая о былом-
Нежным
Стать не могу,как прежде!"

Стер,покраснев-
Хватало времени
Лишь на обычных дев,
Дивных
И навсегда любимых...
Хочется мне
В картину Репина
Мир-чай наедине,
С ними
Забыть мотив противный...

Мыслей игра-
А сам в душе
Законченый дурак-
Грезить,
Как круасан в соленьи!
Тысячу раз-
Искал уже
Знакомых номера-
Нет их-
И адреса в...

Лирик по натуре,
Воспеваю чувства.
Дел житейских бури,
Дают фору грусти.
И тогда под сводами
Невеселых мыслей,
Яркими разводами,
Попытаюсь втиснуть,
В закуток сознания
Благолепье рифмы...
Меркнет лик терзания,
Не томятся цифры
Времени ночного,
Поспешив к рассветному.
Лирики основа
Суть вдохнет в заветное.
24.08.10

Помалу канонада затихает…
Тетрадный лист… горит-крошится с рук…

А на приеме – дама. Со стихами.
И я военно-полевой хирург.


Она романсы пишет… правый Боже!…
Она рифмует «зной» и «милый мой»…

А здесь окоп — фугасом искорежен.
И я опять в крови. В чужой. В чумной.


И я кричу ей: это не игрушки!!
Кто вас сюда, пригожую, пустил?!..
До вас здесь воевал — великий Пушкин…
И еле выжил. Господи прости.


До вас здесь — в штыковую шел Высоцкий…
И в белой глине — вяз гитарный...

Не подходи к словам. Не помолившись.
Не соглашайся темами мельчать.

Вчера был день —
для тостов, вирш и лирик.
Сегодня нужно просто помолчать.


Не трогай край светлеющего неба.
Найди работу на земле — рукам.

А облако внатяг уйдет. Как нельма.
Так дай отнереститься облакам!!


Пусть целина листа — побудет белой…
не начатой…

Молись.
Борись.
Светай.

И если что: с войны вернись — с победой.
И в совести сынишку воспитай.


И пусть другие
на словах
судачат.

Не...

Ажурный татуаж ветвей на коже зимнего альбома;
хрустальный иней инкрустацией в глухой аркаде взгляда;
рыдает скрипка; менестрель-декабрь, рефреном пьяной
вьюги, под руку с обречённой Терпсихорой, бредёт от дома к дому,
свой стекловидный гарнитур дорогой шелкотканой
обернув – легато. Сквозь чёрно-белый регтайм кровель
иллюминирует скупой розарий солнца, или луны виньетка тянет
убогим светом, преломлённым шелухой
обсыпавшихся фресок, и ветер в окнах тает,
словно валькирий изваянья...