Левым галсом

Нестерпимо-гнетущий, немыслимый зной -
Вечный ужас просторов саванны,
Распалился, придя самой ранней весной
В заповедную зону Ботсваны.
Превратились в канавы былые ручьи,
Обмелели, засохли озёра.
Не сулили дождя по утрам и в ночи
Облака перьевые – позёры.

Молодой лев, лишь ночью возглавивший прайд,
На рассвете повёл всех на запад.
Патриарх оставался, он в схватке вчера
Проиграл. Кровь сочилась из лапы.

Под засохшей акацией, часто дыша,
Он лежал и зализывал рану...

Иаков сыновей своих призвал
(Как Ельцин собирал борзую труппу,
Когда роль реформатора играл,
А не смотрел на всех холодным трупом.

Себе ту сходку представляю я:
Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,
Дьячок, Окуля - вот его семья,
Которая стране покажет дулю.)

Сказал Израиль: «Возвещаю вам
Грядущее, его шипы и розы.
Для вас, сыны, несут мои слова
Надежды, обещанья и угрозы.

Предначертанья видеть вы должны,
Чтоб путь судьбы не расходился с вашим.
Сойдитесь в круг Израиля сыны...

В день Именин, а может быть рождения
Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье
В кругу друзей, за шумною беседою
Вино лилось рекой, сосед поил соседа!
И заяц наш как сел так смело исходя настолько окосел
Что откочнувшись от стола сказал
- "Пошли домой"
- "Да ты найдешь ли дом"? - спросил радушный еж
- "Поди как ты хорош?"
- "Прилег бы лучше спать!"
- Пока не протрезвился
- В лесу один ты пропадешь. Там говорят, что Лев в округи объявился
Что Зайца убеждать
Заюшка залепечел
- Да ито мне...

Не додали колену Данову
При разделе чужих земель.
Землемеру тогда поганому -
Плохо меряешь, перемерь –

Не сказала администрация,
Оформляющая разбой,
Когда вторглась евреев нация
В дом чужой как к себе домой.

Без удела оставшись полного,
Но в составе других колен
Племя требовала законного
Себе места на той земле.

Обделённое и лишённое
Затаило то племя боль,
Вроде как лицо приглашённое,
Не прошедшее фейс-контроль.

В Израиле колено Даново
Справедливость искало зря...

Носиком «курносым» ловит аромат,
И легко находит свой куриный «клад».
Глазки из гагата, алый язычок -
Лепесток игривый, это… (кто это?)
МОЙ ЩЕНОК!

Мой щенок картинка, мячик заводной,
Колобком наивным катится за мной.
Глазки как гранаты, носик пятачком,
Рад он познакомится с каждым язычком.

Мой щенок картинка, лучик золотой,
Быстроногой ланью мчусь я за тобой.
Львиная собачка, сын восточных грёз,
Вырастет отважным «легендарный» пёс!

Из книги «Японский хин» Памелы Кросс...

акт первый

Вечер. Лесная чаща. Внимательно заглядывая
под кусты и в дупла деревьев скачет Заяц.
Заметно что он немного не в себе.

Заяц:
Каков однако же нахал, румяна рожа,
гляди, поймаю я тебя, подлец Cерёжа,
Второй- то раз уже меня не обдурить,
Не стану слушать, сразу съем тебя, как пить.

за бок твой мягкий укушу, не струшу
из тела круглого вмиг выбью душу.
Наемся досыта я сдобным тестом
дай только я тебя найду...

(натыкается в кустах на Волка.)

Волк:
Опаньки, а...

Мой друг давно не пьет вина.
Почти… Почти уже не пьет и водки,
Он в жизни выпил все сполна,
Лишь пива, разве что, да спирта сотку.

Давно прошел все Севера,
Бродили с ним любовь, надежда, вера,
Синь льдов бурили на ура –
Недаром ас ледового промера.

Кормили гнус под стон ветров,
Под рюкзаком сгибаясь на маршруте,
Коптили грусть в дыму костров,
Бурлила жизнь, меняя галсы круто….

По краю тундровых болот
Давно с другим ушла в поход надежда,
Дождем слезился небосвод,
Не стало в...

Н е н а в и ж у своё одиночество,
В нём тоска ледяною стеной,
Словно айсберг злого пророчества
Настигает парусник мой.

Он плывет по волнам измученный
В бурных водах океана судьбы,
Тщетно скрыться, оторваться пытается,
Но всё ближе айсберг тоски!

Рвут ветра паруса озлобленно,
Хоть поставил надёжно он их,
С дикой болью и страшными стонами
Гнуться мачты, теряя их.

Рифы острые пасть разинули,
Мол: «куда ты милый куда?»
Крысы трюм поспешно покинули
И вся палуба ими полна...

Упала песня недопетой.
Высматривал добычу гриф.
Плыл вечер. Мятною конфетой,
В кулак зажатой, таял миф,

Пятном аморфным растекался.
Я все придумала... давно.
Как бриг, что с переменой галса
Не справился, иду на дно.

Сорвался голос. Недопетой
Осталась песня. Боль - гюрзой.
Слова исчезли незаметно,
Истаяв теплою слезой.

Видимо поздно уже начинать сначала,
Ведь черенок в одночасье не станет розой.
Парус поставлю и вот я готов отчалить,
Не задавая ненужных тебе вопросов.

Ветер поймаю, а может быть бэйдевиндом
Я поплыву, вспоминая твою улыбку,
Я никогда не любил голубые нимбы,
И никогда не ловил золотую рыбку.

Утро как утро, а где-то остался берег,
Звёзды растаяли под пепелящим солнцем,
И не могу я никак до конца поверить,
В то, что мне песни поют о тебе волны.

Где это, что это и для чего...