Костер в худом мангале

Мгновенья последнего дня уходящего года
Сегодня в ночи растворятся под музыку звёзд,
Под звёздами Нового Года проснётся природа,
Рассвет растворит во вчера догорающий мост.

Слегка сожалея с прошедшим планета простится,
Проносятся в памяти в душу запавшие дни,
О нет, не исчезнут и где-то в незримых страницах
Незримыми строками лягут навечно они.

О чудная ночь новогодняя, полная тайны,
Волнует космическим праздником наши сердца,
Скрестились тропинки судьбы в эту ночь не случайно...

Я укроюсь от всех на вечерней заре,
Чистый лист перед взором раскрою,
Перед Ликами Звёзд в родословья игре
Я хочу обезвредить всё злое.
Мои предки! Вы жили когда-то давно,
Вы мечтали, страдали, любили...
Не смотря ни на что, вас люблю всё равно,
Ведь моими отцами вы были!
Я впишу в этот лист всё, что время забыть,
Ограждая себя и потомков,
Чашу предков очистивши, благо испить
Без веками нависших обломков.
Всё что было и есть, всё, что будет потом
Запечатаю белой свечёю...

вокруг меня очерчен круг
я словно в шаре из стекла
плыву в космическом пространстве
заклятие на постоянство
движением по морю рук
душа в струну времен втекла

свобода странствий, солнце воли
мне зла не сделает никто
ведь сердца философский камень
преобразит худое в пламень
согреет и излечит боли
все станет музыкой…все то…

Солнце светит, идет снежок
Все как обычно, если не урок
На который спешит ученик
На который уже опоздал
Но он все же бежит
Как будто что-то узнал.

Вот пришел он уже туда
Учитель на него кричит
Но теперь рад ученик
Он никуда не спешит
Пришел он на этот урок
Пришел пусть не в срок.

После окончания он бежит домой
Он знает его там ждет отец больной
И отец без него не проживет и минуты
Его отцу стало очень худо.
Пришел ученик посмотрел на отца
Но отец уж мертв и застыла на щеке...

Порою люди, не желая зла,
Вершат на столько черные дела,
Что до таких блистательных идей
Не вдруг дойдет и записной злодей.

Один решил «раскрыть тебе глаза»
И о любимой сплетню рассказал.
Другой тебя «приятельски» поддел –
А ты от той подначки поседел.

Подумал третий, что державы друг
Обязан доносить на всех вокруг.
И вот – донес…За безобидный взор
Тебе прочитан смертный приговор.
И жизнь твоя приблизилась к черте…
А ведь никто худого не хотел.

Порою люди, не желая зла...

Моя, ты, ласковая дура,
Мой электрический магнит,
Твоя стервозная натура
Парней, как мух на мёд, манит.
Моя дебильная красотка,
Вслед за тобой схожу с ума.
Бьёшь по мозгам, ты, словно водка,
О том не ведая, сама.

Моя, ты, ласковая дура,
Язвочка моей души,
Твоя стройная фигура
Мне обходится в гроши,
Но твой дикий темперамент,
Твой характер заводной
Меня скоро в гроб повалит.
Не могу я жить с тобой.

Моя, ты, ласковая дура,
Ты, словно мина на кровати.
К тебе подъеду я как фура...

Я жгу листки своих блокнотов...
Они сгорают без следа,
но из огня мне шепчут что-то,
на крик срываясь иногда.
Ну, вот листок: на нем пометки,
что второпях писал давно,
о напрочь сгинувшей разведке,
ушедшей в ночь под Ведено.
Тому уже три года с гаком,
но дело в людях, не в годах...
Их помнят матери, оплакав,
в далеких русских городах,
да этот листик из блокнота,
что предаю теперь огню.
Другим же помнить неохота -
так я ведь их и не виню...
Я просто жгу свои...

Босая нищая обочиной плелась,
Из сел и городов ее изгнали люди,
Она суровой Правдою звалась,
И без нее, казалось, лучше будет...
И вдруг нечаянно заметила она,
Что рядом с ней попутчица тащилась,
И тоже нищая - худа, боса, бледна,
Похожа на нее...
К ней Правда обратилась:
- Ты кто такая и куда идешь?
И отчего ты на меня похожа?
- А я сестра твоя, мне имя - злая Ложь,
Но и меня прогнали люди тоже.
Устав, они присели отдохнуть,
У Лжи был хлеб, у Правды - соль в платочке...
Потом...

Гибель тех, кто рисует ветра...
Это, право, худое пророчество.
Ветряная палитра щедра,
напишу я свое одиночество.

Понемногу озерной сини
и морской синевы глубокой
положу на свою картину,
звездных искр, отраженных в окнах,
легкой ряби дождя с проселка,
и вуали степных туманов,
и мозаику из осколков
пережитых давно романов.
Задний план распишу облаками
и патиною лунного света...

И пускай после этого кану,
как предсказано другом-поэтом...

А жить-то надо...
Палить ботву,
сиротской
серой кучей
на огороде
ждущей огонька.
Оно, конечно,
лучше б,
лучше б,
лучше б,
чтоб пуля та -
да в самого стрелка.
Иль, на худой конец,
да мне бы в спину,
иль прямо в лоб...
Но только б -
не в него!
Пусть он бы вырос -
маленький мужчина,
пусть он бы вырос...
Только и всего...