Коршун

Князь Ярослав прекрасен и силен,
И звездный Галич всем во мраке светит,
Врагов или друзей не знает он,
Всегда один, совсем один на свете.
К нему спешит король на пир и князь
Великий снова шлет ему дары.
Князь Ярослав то радуясь, то злясь,
Живет в миру и мире до поры.
Но мир жесток, он испытает нас
На прочность, все союзники решили,
Они умножат силы в этот час.
Им покорятся дали все и шири.
2.

Столицею считая Галич свой,
Сей князь ни с кем не захотел считаться,
И пусть Владимир...

"Глазами ночи, взглядом коршуна
и шёпотом знакомым..." В пустоте
ты упадёшь на грудь, как бы подкошена,
и мы останемся с тобою тет-а-тет.

"Бегу назад, дорогами знакомыми...
Назад к Всевышнему..." А может быть, ко мне?
Одной Любовью мы навек влекомые,
и Ей воздастся нам с тобой вполне...

Вновь имперские амбиции
Процветают на Руси,
И мутант двуглавый, птицею,
На гербе опять висит.

Нет колосьев, больше солнышко
Уж не всходит над землёй.
Снова взгляд суровый, коршунов,
Распростёрся над страной.

Позабыли корни древние,
Бывшей Киевской Руси.
Вместо дружбы, единения,
Дань империи неси.

Потешаются правители,
Те, что были, и, что есть,
И народные мучители
Расплодились, что не счесть.

За корону всевлад'ычества,
Над мутантом что висит,
Чтоб прослыть на том...

За девять жизней битва началась
И так бы не закончилась,
Если бы воины Грозового племени
Не вмешались бы в скором времени.
Чернохвата злобного убило деревом,
А после Коршуна колом.
И доблестный, могучий Однозвезд
Затмил собою все эти девять звезд!

Буквами исписана страница.
Отцвела сирень в моём саду.
В полумраке спрятанные лица
ищут путеводную звезду.

Чтоб однажды, расправляя крылья,
Самому поверить - где-то есть
во вселенной истовая сила,
что, сжигая тьму, рождает свет.

И какой бы не была страница -
на восходе двадцать первый век,
(чёрный ворон коршуном кружится)
будет жив надеждой человек.

Со всех сторон наперебой,
Судьба как будто спохватилась,
И бьет безжалостной рукой,
Повсюду Божия Немилость.
Душа… Страх мечется в глазах,
Мысль неустанная бушует,
Все рушится, уж виден прах,
Над коим Боль сама пирует…
Душа влачится по земле,
А ноша тягостна печалью,
И света нет в ее окне,
Надежда – за безбрежной далью…
Как будто полчища проблем
На пир, как коршуны слетелись,
На посиделища дилемм,
Что в душу, как пиявки, въелись…
Слоенный тягостный пирог
Сложился из земных...

Грустно ответила та.
- Ну и что ж, - отвечал Мотылёк. -
В другой жизни я Коршуном стану!

Грустно ответила та.
- Ну и что ж! - Мотылёк отвечал. -
В другой жизни я Коршуном стану!

В чистом поле любо драться –
Вот он враг, а вот он – я!
Что со смертью обвенчаться,
Что прожить судьбу дразня!

Распалюсь в бою я жарком,
Буду коршуном кружить,
Жив останусь – я подарком
Вряд ли буду дорожить.

Прав – неправ, в бою открытом
Я судья! Удар клинка –
И в снегу от битв изрытом
Полежит мой враг пока…

…Только враг давно не в поле,
Не идёт в открытый бой –
Он в чиновничьем камзоле
Правит нами и судьбой.

Просвистит указ злодейский,
Сотни жизней истребив,
Но зато...

В этой жизни ночь - перевертышем.
В сон парит день черным коршуном,
И болит душа старцем немощным,
И летит молва правдой грешная.

Распластав себя одиночеством,
В преисподнюю шлешь грязь пророчества,
И святым крестом опоясавшись,
Выдворяешь печаль мыслью набожной.

И усталым виденьем вползает тоска,
Целясь в вздутые вены седого виска.
Хладнокровной оравой врывается ад,
И шумит, надрываясь, сердечный набат.